Мифологема в литературе. Современные англоязычные словари мифологем

В последнее время в связи с интересом к мифу появилось много работ, посвященных проблеме разграничения понятий «архетип», «мифологема» и связанных с ними синонимичных понятий.

Актуальность этой проблемы определяется процессом мифотворчества в искусстве, проникновением в произведения искусства мифологических сюжетов, мотивов, тем, героев, а рассуждая о мифологизации, мы имеем в виду и архетипизацию.

Так или иначе, интерес к данным понятиям также связан с поисками неких константных величин, неменяющихся структур, психологических праформ в различных областях знания: психологии, лингвистики, антропологии, фольклористики, философии. Эти постоянные величины способствуют категоризации и упорядочиванию бесконечного числа абстракций, получаемых из действительности.

Еще нет четко разработанной теории мифологемы и архетипа. Попытка систематизации всех существующих концепций предпринята в содержательной статье Ю.Л. Шишовой «К определению понятия мифологемы» [Шишова, 2000: 142].

В статье Ю.Л. Шишовой приводится ряд синонимичных понятий, соотносимых с понятиями «архетип» и «мифологема»: архетип в аналитической психологии К. Юнга, коллективные представления в антропологии Л. Леви-Брюля, структурные элементы «арматуры» мифа в структурной антропологии К. Леви-Стросса, мотивы А.Н. Веселовского, функции волшебной сказки В.Я. Проппа и литературно-мифологический сюжетный архетип Е.М. Мелетинского в литературе и фольклористике [Шишова, 2000: 142-143]. При этом автор разграничивает понятия архетип и мифологема, относя архетип к области психологических ролевых образов (по К. Юнгу), а понятие мифологемы связывает с прототипическими субъектно-объектными и межсубъектными ситуациями, имеющими социальную природу [Шишова, 2000: 141-146].

В настоящей работе при определении понятий «архетип» и «мифологема» будем, прежде всего, отталкиваться от взглядов К. Юнга, Е.М. Мелетинского, В.Я. Проппа, В.Н. Топорова, В.В. Иванова.

Главным признаком архетипа, исходя из этимологии этого слова (лат. archetypon "изначальный тип"), является степень абстрагирования ситуации, делающей ее образцом, моделью психики. Согласно К. Юнгу, архетипы - это динамичные, мобильные психические образования, представляющие собой первичные схемы, изначальные врожденные структуры, априорно формирующие активность воображения. Архетипы - формы существования коллективного бессознательного, результат длительной биологической эволюции. А коллективное бессознательное - это канал, по которому передаются матрицы древних знаний.

Архетипы всплывают в сознании везде и всегда, встречаются повсеместно и во все времена в мифах и религиях, сновидениях, произведениях литературы и искусства.

Но мифология была первой ступенью обработки и адаптации архетипических образов. Как пишет К. Юнг, «... мифы - в первую очередь психические явления, выражающие глубинную суть души. Дикарь не склонен к объективному объяснению самых очевидных вещей. Напротив, ...в его душе имеется непреодолимое стремление приспосабливать весь внешний опыт к душевным событиям. Дикарю не достаточно просто видеть, как встает и заходит Солнце, - эти наблюдения внешнего мира должны одновременно быть психическими событиями, т.е. метаморфозы Солнца должны представлять судьбу Бога или героя, обитающего, по сути дела, в самой человеческой душе. Все мифологизированные естественные процессы... не столько аллегория самих объективных явлений, сколько символические выражения внутренней и бессознательной драмы души. Она улавливается человеческим сознанием через проекции, т.е., будучи отраженной в зеркале природных событий... душа содержит в себе все те образы, из которых ведут свое происхождение мифы» [Юнг, 1991: 99-100].

Здесь необходимо сделать небольшое отступление и обратиться к современным психологическим теориям сознания, в целом обнаруживающим преемственность взглядов К. Юнга. Обобщая современные теории сознания, А.К. Косарев в монографии «Философия мифа» приходит к выводу о существовании в многослойном человеческом сознании промежуточного уровня коллективного бессознательного (архетипы К. Юнга), соединяющего уровень логического мышления и личного бессознательного и автономный уровень космического сознания [Косарев, 2000: 129]. Как известно, К. Юнг рассматривал архетипы как мост между присущими нам сознательными способами выражения мыслей и более примитивными, но и более яркими образными формами самовыражения, где промежуточная форма воздействует непосредственно на чувства и эмоции, а «исторические» ассоциации связывают рациональный мир сознательного и первобытный мир инстинктивного [Юнг, 1997: 42].

Немаловажным является тот факт, что общечеловеческие праобразы или архетипы обнаруживаются в несоприкасающихся друг с другом культурах. Это, по Юнгу, такие персонифицированные образы, как «мать», «тень», «мудрый старец», «демон», «анима», «анимус» и т.п. Вещественные архетипические образы, ассоциирующиеся с мировыми стихиями, дали жизнь различным антропо- и зооморфным существам из мифов, легенд и сказок, которые позже трансформировались в гидр, драконов, циклопов, титанов, змеев-горынычей, кащеев бессмертных. Их можно обнаружить в многообразных видах и формах в мифах и верованиях, в культе, в сновидении, произведениях литературы и искусств.

Архетипы, по Юнгу, выполняют роль своеобразного регулятивного принципа структурной схемы, формируя русло, по которому направляется образотворческая активность. Его теория позволяет понять не «содержание» художественного сообщения, а тот «язык», на котором оно передается, позволяет объяснить, почему целый ряд мотивов в сюжетах об Оресте и Гамлете так поразительно напоминают друг друга (хотя о сознательном заимствовании здесь вряд ли приходится говорить) или почему тип трикстера в литературе с такой устойчивостью повторяется от глубокой древности до современных нам произведений.

Несмотря на то, что концепция К. Юнга не дает четкого ответа на вопрос, являются ли архетипы структурами первобытного знания или психологическими образами, использование этого понятия оказало огромное влияние на развитие философской, филологической, психологической мысли и заложило основы новой культурологической парадигмы.

Фольклористы и литературоведы подходят к понятию «архетип» с позиции своих направлений. В литературоведении и фольклористике архетип и синонимичные с ним понятия представляют собой некий инвариант любого сюжета, мотива, получающий вторичную актуализацию по ходу дальнейшего движения культуры. Проникая в ткань повествования, архетип наделяется предикативными отношениями.

Основа такого подхода была заложена В.Я. Проппом. Основными конституентами волшебной сказки по В.Я. Проппу являются постоянные смыслоразличительные элементы - функции действующих лиц и переменные атрибуты действующих лиц, что соответствует в семиотике предикатам и термам.

Данное описание коррелирует с предикативным описанием литературно-мифологического сюжетного архетипа у Е.М. Мелетинского. Под мифологическим мотивом Е.М. Мелетинский понимает «некий микросюжет, имеющий определенную актантную (ролевую) структуру... Ядром такой структуры мыслится предикат - действие, от которого зависят аргументы - семантические «роли»; предикат определяет их количественно (число мест, валентность) и качественно (их универсальный «падеж», т.е. позиция, функция)» [Мелегинский, 1979: 146].

Знание инвариантного содержательного ядра имеет практический характер. Совместные исследования В.В. Иванова и В.Н. Топорова направлены на реконструкцию древнейших мифологий и восстановление мифологической схемы художественных текстов с опорой на достижения структурной антропологии Леви-Стросса. Ядром реконструкции обычно служит выявление набора бинарных оппозиций, определение их иерархии, выделение наиболее универсальных оппозиций и построение на их основе мифологической модели мира. Мифологическое повествование может диахронически изменяться, но «синхронная схема, лежащая в основе всех текстов данного типа» константна [Топоров, Иванов, 1975: 44].

В данной работе используется понятие «архетип», под которым будет пониматься когнитивная инвариантная предикатно-актантная ситуация. Архетип расшифровывается с помощью метаязыкового кода и является обязательным условием для межтекстовых связей. Мифологический архетип как реликт архаического мышления выражает квинтэссенцию мифа. Архетип социально значим и аксиологически окрашен. Литературный архетип синхроничен, а мифологический архетип в силу многомерности и многоуровности структуры мифа диахроничен как историческое повествование о прошлом, но синхроничен как инструмент расшифровки и объяснения социально значимых ситуаций в настоящем и будущем.

Если архетип - постоянное схематическое инвариантное ядро, скелет многообразных мифологических сюжетов и мотивов в их предельной абстракции, то мифологема представляет конкретные модификации, разные проявления, видоизменения одной и той же сущности, архетипа.

Мифологема в отличие от архетипа этноспецифична. Для каждого этноса характерен свой набор мифологем. Мифологема не может быть сведена к конкретному мифу, она может быть только реконструирована (В.Н. Топоров). Так архетипический образ мирового древа может выражаться в виде египетского древа жизни сикоморы, дерева кадамбы в центре мироздания в индийской мифологии, древа мирового Иггдрасиль в скандинавской мифологии.

Каждая мифологема, имея вполне самостоятельный смысл, единична и конкретна. Однако совокупность конкретных мифологем, созданных в разное время, в разных культурах, зачастую независимо друг от друга, нередко оказывается связанной единой темой - архетипической доминантой. Например, тема «метаморфозы» отражает наиболее архаичные черты мифологического мышления. Эта тема объединяет такие известные мифологемы, как «Нарцисс», «Гиакинф», «Актеон», «Арахна», «Прокна», «Дафна», «Миниады»; сюда же относятся временные превращения (оборотничество) древнеегипетских богов Ра, Гор; метаморфозы претерпевают расчлененные тела чудовищ и перволюдей, из которых создаются части мироздания: тело чудовища Тиамат в аккадской мифологии, тела перволюдей Имира и Пуруши в скандинавской и ведийской мифологиях.

Это позволяет говорить об архетипах как об универсалиях человеческого существования, а о мифологеме как о развертывании в пространстве тех смыслов, которые заключены в архетипах, при этом архетипы обеспечивают сквозное единство человеческой культуры и являются константными доминантами, объединяющими разнообразные этноспецифичные мифологемы. Таким образом, архетип и мифологему можно рассматривать в качестве статических и динамических элементов мифа соответственно.

Мифологему можно представить как многоуровневый структурированный набор элементов, каждый из которых обозначает тот или иной аспект мифа как единого когнитивного целого. В мифологеме можно выделить ядерные и периферийные элементы. Так, в мифологеме «Персефона» ядром является повествование о дочери Деметры, которую Аид похитил и умчал в царство мертвых, после чего она должна треть года проводить в подземном царстве, а две трети с матерью, радость которой вернет земле изобилие. Тем самым это выражает концепт «плодородие и увядание растительного мира», «жизнь и смерть». Периферийным структурным элементом является зернышко граната, которое Аид дал Персефоне, чтобы она не забыла царство смерти и вернулась к нему. (Гранатовое зернышко - символ плодородия, но владельцем его является бог смерти.)

Мифологемы, входя в различные культурологические парадигмы, интерпретируются и модифицируются, при этом актуализироваться могут как центральные, так и периферийные элементы в зависимости от замысла автора. Выявление способов актуализации мифологемы в тексте является одной из задач исследования.

Мифологема в современном романе может реализоваться на уровне имени (мифонима), на уровне цитаты, на уровне сюжета как имплицитно, так и эксплицитно.

Например, в пятнадцатом эпизоде романа «Улисс» представлена мифологема Цирцея, которая не реализована здесь через свой мифоним. Согласно мифу Одиссей со своими спутниками высаживаются на остров волшебницы Цирцеи. На острове Цирцея угощает спутников Одиссея, которым подсыпает снадобье в пищу и превращает их в свиней. Человеческий облик сохраняет один Одиссей; в этом ему помогает Гермес, который передает ему волшебное средство. Это составляет ядро мифологемы.

В этом эпизоде Стивен, Блум и другие персонажи находятся в публичном доме, где они оказываются в хаосе своих галлюцинаций, фантазий, кошмаров, которые приобретают реальные формы. Причем мифологема в тексте приобретает комический аспект и не имеет прямого соответствия с эпизодом Одиссеи.

Кошмар Блума о собственной мужской несостоятельности материализуется: главная из жриц любви в дублинском борделе берет на себя мужскую роль и превращается в Белло, а Блум становится покорным существом, подобно свиньям Цирцеи: With a piercing epileptic cry she (Bloom) sinks on all fours, grunting, snuffing, rooting at his feet , then lies, shamming dead with eyes shut tight, trembling eyelids, bowed upon the ground in the attitude of most excellent master. (Circe, 498)

В эпизоде «Цирцея» Блум встречает ужасную фигуру, скорее всего воображаемую: A sinister figure leans on plaited legs against O"Beirne"s wall, a visage unknown, injected with dark mercury . (Circe, 415)

Ртуть использовали в качестве лечения против сифилиса, но метафорически Меркурий (Гермес) также и посланник богов в греческой мифологии, который встречает Одиссея, когда он прибывает на остров Цирцеи и дает ему профилактическое лекарство против ее чар.

Также мифологема может реализовываться через периферийные элементы: Beside him stands Father Coffey, chaplain, toadbellied, wrynecked, in a surplice and bandanna nightcap, holding sleepily a staff of twisted poppies . (Circe, 448) Морфей - крылатое божество, сын Гипноса, бога сна. Принимая разные человеческие формы, он является людям во сне. Периферийным элементом мифологемы Морфей является то, что он носит с собой мак. Так, в образе отца Гробби реализуется мифологема Морфей через периферийный элемент.

Мифологемы как динамические составляющие мифологического времени задают многослойную и многомерную структуру мифологического континуума. Они маркируют выходы в различные пространственно-временные плоскости эксплицитно, через мифонимы, и имплицитно.

В следующем примере маркером выхода в пространственно-временной континуум египетского мифа является мифозооним goat of Mendes .

Alexander J. Dowei

A fiendish libertine (Bloom) from his earliest years this stinking goat of Mendes gave precocious signs of infantile debauchery recalling the cities of the plain, with a dissolute grandam. (Circe, 464)

Этот мифоним входит в мифологему «Осирис». Зачастую Осирис, бог производительных сил природы, изображался в виде барана. Баран - одно из священных животных Египта, символ плодовитости. Блума насмешливо называют козой из Мендеса, хотя в Мендесе почитали барана.

В следующем отрывке кельтский миф маркируется мифотеонимом Mananaan . Стивен наблюдает за морем: They are coming, waves. The whitemaned seahorses, champing brightwindbridled, the steeds of Mananaan . (т.е. волны)

Мананнан, сын Лера (ирл. Manannan mac Lir), - в кельтской мифологии божество, связанное (как и его отец Лер) с морской стихией; владыка потустороннего мира на острове блаженных, посещение которых традиция приписывала Брану и Кухулину. Мананнан часто описывался как всадник, скачущий по морю или едущий по нему на колеснице.

Таким образом, архетип и мифологема, являясь важными категориями мифологического сознания, воплощают в себе статические и динамические стороны мифологических представлений. Мифологема представляет собой различные комбинации и модификации константного ядра, архетипа. Архетип, являясь гуманитарной универсалией, объединяет в единое культурно-мифологическое поле разновременные и этноспецифичные мифологемы, обеспечивая тем самым единство человеческой культуры. Многообразие этноспецифических мифологем, их взаимодействие и комбинация в рамках данного архетипического смысла создает многоуровневость и многослойность мифологического континуума.

Примечания

Сравнивая различные мифологические тексты, можно выявить инвариантные и трансформирующиеся величины мифологического повествования. Это поможет, во-первых, восстановить тот прототекст, который лежит в основе рассматриваемых текстов, во-вторых, выявить закономерности и последовательность трансформаций текстов и их элементов и, в-третьих, дать анализ исследуемых текстов как на синхронном, так и на диахронном уровнях [Топоров, Иванов, 1975: 44-76].

Наряду с понятием архетипа часто встречается понятие мифологемы. Термин используется для обозначения мифологических сюжетов, сцен, образов, характеризующихся глобальностью, универсальностью и имеющих широкое распространение в культурах народов мира. Мифологема обозначает устойчивые и повторяющиеся конструкты человеческой мысли, обобщенно отражающие действительность в виде чувственно-конкретных ассоциаций. В современной литературе мифологема часто используется для обозначения сознательно заимствованных мифологических мотивов и перенесения их в мир современной художественной культуры. Мифологема чаще всего понимается как реализация архетипа в художественном тексте.

Мифологема - единица мифологического мышления, образ, обладающий целостностью для культурного человека, содержащий устойчивый комплекс определенных черт. Это некая первичная сюжетная схема, кросскультурная идея, встречающаяся в фольклоре разных народов, перешедшая из мифа в эпос и волшебную сказку, затем в рыцарский роман и т.п.

Благодаря использованию мифологических сюжетов и структур, происходит воздействие художественного творчества на архетипы сознания адресата, что, в свою очередь, способствует развитию новых культурных образований и мифологем. Система символических образов основывается на архетипах.

Исходные символические образы, которые можно назвать мифологемами - золото, солнце, человеческая рука, мост (например, мост как аллегория непрерывной поступи вперед; у многих народов - как перевернутое Мировое древо: по мере мифологизации примитивной переправы - с использованием случайно упавшего дерева - возникло представление о дереве-мосте, соединяющем два мира) и др.

Исходные, ключевые мифологемы, характерные для архаического сознания, «дожили» до наших дней как в исходном виде, гак и переработанные культурой. Позднейшие мифологемы берут начало именно в них. Архаические пласты есть в сознании любого человека и являются практически идентичными у разных народов мира. Вся наша культура состоит из данных образов, проявляющихся в культуре - в мифах, эпосе, сказках и т.п.; их использование помогает автору добиться большей или меньшей эффективности свего обращения, что зависит от уместности использования конкретной мифологемы. Мифологемы, посредством которых реализуются архетипы в художественном тексте, нередко лежат в основе образной структуры произведения, участвуя в ее формировании, и в ряде случаев играют важную смыслообразующую роль.

Исследование мифологического пласта в произведениях искусства позволяет осмыслить историческую реальность в особом ракурсе, при котором созданная автором художественная модель приобретает универсальное содержание, выходящее за «социальноисторические и пространственно-временные рамки» [Мелегинский 1995: 295].

Е.М. Мелегинский выделил несколько школ с разными взглядами на мифологемы. Так, К.Г. Юнг различал в качестве важнейших мифологических архетипов, или архетипических мифологем, архетипы матери, тени, анимуса, анимы, мудрого старика (мудрой старухи) и др. Они выражают ступени того, что Юнг называет процессом индивидуации, т.е. постепенного выделения индивидуального сознания из коллективно-бессознательного в человеческой личности вплоть до их окончательной гармонизации в конце жизни [там же].

Представитель структурализма К. Леви-Стросс подчеркивает цельность мифического сюжета, который имеет некий общий смысл, неразложимый на отдельные звенья, и разрабатывает понятие «мифемы». Мифемы представляют собой «большие структурные единицы, которые вычленяются на уровне фразы и выражают некое отношение. Леви-Стросс пришел к выводу, что именно из мифем складывается синхро-диахроническая структура мифа, делающая возможным достижение главной его цели, а именно: дать логическую модель для разрешения некоего противоречия» [Тихонова]. Любой миф, согласно Леви-Сгроссу, можно представить как совокупность мифем и мифологем.

Основоположник структурной фольклористики В.Л. Пропп, опираясь на миф, создал модель метасюжета волшебной сказки в виде линейной последовательности функций действующих лиц. Под указанную модель подводится историко-генетическая база с помощью фольклорно-этнографического материала, сопоставления сказочных мотивов с мифологическими предсгавлениями, первобытными обрядами и обычаями [Мелетинский 1995].

Согласно Д.Д. Фрэзеру, основателю ритуализма, основа мифов и мифологических сюжетов - это ритуалы, которые являются, более того, базой всей древней, а отчасти и последующей культуры. Каждому ритуалу соответствует один или несколько мифов. И, напротив, каждому мифу соответствует один или несколько обрядов- ритуалов, которые переплетаются между собой.

Ритуально-мифологическая школа в литературоведении (представители Н. Фрай, М. Бодкин) сводит истоки мифологических сюжетов к обрядам или природным циклам. Для Н. Фрая характерно сближение литературы и мифа за счет растворения литературы в мифе, миф - это вечный источник искусства.

О.М. Фрейденберг еще в середине прошлого века занималась изучением культурных мотивов и форм (прежде всего метафоры и сюжета), их трансформацией из архаических в исторические. С помощью «генетического» метода анализировала мифологическое мышление, усматривая в конкретных метафорах еды, смерти, рождения характерные черты мировоззрения архаической эпохи [Фрейденберг 1998].

По определению О.М. Фрейденберг, миф - это образное представление в форме нескольких метафор, где нет логической казуальности, и где вещь, пространство, время поняты нерасчлененно и конкретно, где человек и мир, субъект и объект едины [там же]. При этом миф - не жанр. Первоначально он не несет никакой повествовательное™, название мифом только словесно выраженного рассказа - условность. Миф пронизывает всю первобытную жизнь, мифом служат и вещи, и действия, и речь, и боги [Воробьева 2011].

Объяснению ритуальной символики, семиотики древнейших невербальных знаковых систем и отражению их в языке посвящены работы Н.Б. Мечковской. «Семантический инвариант ритуала, - подчеркивает исследовательница, - состоит в воспроизведении миропорядка; назначение ритуала - в стабилизации жизни, в том, чтобы обеспечить воспроизведение сложившихся норм в будущем». Одновременно ритуал был «закрепленной в действиях и словах картиной мира». Он регламентировал поведение людей в критических, переходных обстоятельствах. По мысли автора, и в современном обществе поведенческие коды нередко опираются на традицию и чаще всего аксиологичны (оценочны) и поэтому «плавно переходят в этику с ее оценками решений и поступков людей но шкале “хорошо - плохо”» [Мечковская 2004: 279-297].

Понятие мифологемы, которая реализуется в конкретном тексте, входит в более общее, глобальное понятие архетипа. Однако в плане соотношения собственно архетипа и мифологических начал нет единого мнения даже у К.Г. Юнга, однако он полагает, что мифологические мотивы вторичны по отношению к архетипу как праобразу.

Вопрос о первичносги-вторичности, т.е. о сосуществовании двух ментальных уровней: биогенетического и культурно-исторического - один из самых сущностных в теории архетипа и мифа. Дифференциация базовых моделей мировосприятия на биогенетические (первая стадия) и культурно-исторические (вторая стадия) весьма продуктивна для понимания природы литературного архетипа, по отношению к которому категория «литературного мифа» или «мифологемы», созданной авторами-нрофессионалами (а значит, вторичной в сравнении с «естественной» мифологией первобытных народов), предстает лишь как его частное проявление - на уровне одного из архетипических мотивов или «идеальных» моделей [Большакова].

В современной российской науке под мифологемой чаще понимают сознательное заимствованное в мифологии понятие (образ, мотив), перенесенное в мир современной художественной культуры. В этом определении центральным является указание на сознательность использования писателем мифа в своем творчестве. В противовес этому под архетипом понимается бессознательное для писателя проявление мифа в его произведениях. Традиционно считается, что термин «мифологема» принадлежит филологии, в то время как «архетип» - понятие из аналитической психологии. К.Г. Юнг, который ввел термин «архетип» в широкое употребление, вовсе не считал, что он обозначает «бессознательное проявление мифа в литературе». Для него архетип - это первичная схема, лишенная какого-либо содержания, проявляющаяся в психической жизни. Эго наследуемая часть психики, психосоматическое понятие, связывающее тело и психику, инстинкт и образ. Архетипы, являясь первичными досодер- жательными схемами, нуждаются в воплощении и реализации в образах. Такое воплощение архетип получает в мифологеме, которую Юнг понимал как константу, принадлежащую к структурным составляющим души, остающимся неизменными. По его мнению, мифологемы (или мифологические мотивы) «могут спонтанно воспроизводиться где угодно, в какую угодно эпоху и у какого угодно индивида совершенно независимо от какой-либо традиции».

Как видно из определения Юнга, понимание мифологемы не имеет ничего общего с «осознанностью» ее использования в литературе. Если и приходится разделять архетип и мифологему, то не но принципу «сознательное / бессознательное», а по принципу принадлежности к психологии или к мифологии. При этом понятие «мифологема» шире, чем архетип. Допустимо использование сочетаний «мифологема горы», «мифологема города», но говорить об «архетипе горы» или «архетипе солнца» совершенно неправильно с позиций теории Юнга, так как в этом случае мы имеем дело с до- содержагельной первичной схемой.

Основываясь на классическом определении этого термина, мы понимаем под мифологемой изначальный первообраз, схему, «семя», из которого в конкретном тексте вырастает определенный архетипический образ или сюжет.

Некорректными являются попытки изучения мифологем как самостоятельных единиц, в отрыве друг от друга. Характер, свойства и содержание любой из мифологем текста определяются свойствами всех остальных мифологем, входящих в текст, а также мифологическим содержанием самого текста.

И. А. Едошина. Миф, мифологема, мифема 6 контексте деятельностного подхода к феноменам культуры

КУЛЬТУРОЛОГИЯ

И. А. Едошина

МИФ, МИФОЛОГЕМА, МИФЕМА В КОНТЕКСТЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТНОГО ПОДХОДА К ФЕНОМЕНАМ КУЛЬТУРЫ

Раскрытие сущностной специфики мифа, мифологемы, мифемы подводит автора статьи к пониманию культуры как деятельностного феномена. Подчеркивается, что, несмотря на все различия, и мифологема, и мифема тесно связаны с мифом, вырастают из него и не могут быть адекватно восприняты вне своего источника.

Opening the essential specific of myth, mythologeme, mytheme is guide the author of the article to the consciousness of culture as an active phenomena. In spite of their differences, mythologeme and mytheme are closely connected with myth, grow up from it and couldn"t be adequately interpret without it source.

Ключевые слова: миф, мифологема, мифема, деятельностный подход, культура.

Keywords: muth, mythology, mytheme, action approach, culture.

Миф в качестве понятия давно и устойчиво принадлежит области гуманитарных знаний. Однако определений того, что есть миф, ничуть не меньше, чем, например, того, что есть культура. Никоим образом не ставя перед собой задачу обобщить все имеющиеся дефиниции, обращусь только к тем, которые являются базовыми для моих размышлений.

Известное определение О. М. Фрейденберг -«миф... не в состоянии выражать ничего, кроме самого себя» , со всей очевидностью свидетельствует, что миф есть только то, что он есть. Миф в его архаическом варианте самодостаточен и замкнут на самом себе. Потому представляется важным (для корреляции оснований обозначенной в заглавии дифференциации) обратиться к лингвокультурологическому аспекту слова "миф".

Эта лексема - цибод - греческого происхождения и обозначает "слово". Важным является его архаичность , что совершенно естественно, поскольку в данном слове фиксировалась такая значимая характеристика сознания, как

нерасчлененность. По этой причине в слове «цибод» греки закрепили представления о целостности бытия. Вот почему в качестве слова цибод не может быть понимаем как легенда или сказка. В этом слове отложились представления человека о мире: «Миф - древнейшая форма освоения мира, обобщающая в одном слове множественные конкретности жизни» . Как способ постижения мира миф вечен и, например, по А. Ф. Лосеву или Б. Малиновскому, реален .

Однако в форму цибод облекалась "мысль", как и в однокоренном - |аибео|Ш1 "говорю, беседую, обдумываю". Отсюда явно следует, что мысль понималась греками как миф в двух аспектах. Первый связан с тем, что мысль способна схватить мир как целое, что, как уже отмечалось, присуще самой природе мифа. Второй - раскрывается в ситуации представления мысли как мифа в чувственно воспринимаемой форме. Иными словами, "мысль" соотносится с мифом при условии, что в самой мысли отсутствует чистая абстракция.

Таким образом, смыслообразующее ядро мифа определяется сущностной связью с миропониманием и чувственными формами его представления. Именно по этой причине в классической филологии подчеркивается принципиальная разница между цибод в качестве феномена архаического синкретизма и Абуод как свидетельства развития аналитического мышления .

В греческом языке цибоАбугцш (мифологема) в прямом значении - "слово, речь". Далее следуют: "разговор, беседа; совет, указание; предмет обсуждения, вопрос; замысел, план; изречение, поговорка; толки, слухи, весть, известие; рассказ, повесть, повествование; сказание, предание, миф; сказка, басня; сюжет, фабула". Все перечисленные семантические оттенки сформировались на основе синтеза двух корней, восходящих к существительному цибод "слово" и глаголу Аеуегу в значении "собирать воедино". Собранные вместе слова дают текст, то есть мифологему, характерными признаками которой в таком случае становятся наличие сюжета и коммуникативная направленность. Обратимся к имеющимся определениям.

Так, О. М. Фрейденберг усматривает в мифологеме поэтический пересказ . Как видим, в этом определении при всей его краткости схва-

Культурология

чены главные смыслы. В мифологеме отражается одна из существенных черт древнего мировосприятия, заключающаяся в придании ритму (а поэтический текст так или иначе ритмически всегда организован) функции своеобразной «скрепы» разных сторон познания мира. В слове "пересказ" важную (для понимания сути дефиниции) функцию выполняет приставка "пере". Эта приставка относится к словообразовательным элементам, но ими не ограничивается. Изменение формы неизбежно влечет новые смысловые оттенки. В данном случае при сохранении общей нарративности (сказ) указывается на ее иное изложение.

Наиболее развернутую характеристику мифологеме дает ученик и последователь К. Г. Юнга - К. Кереньи. Он прямо относит мифологему к повествованию «о богах и богоподобных существах, героических битвах и путешествиях в подземный мир» , соединяя таким образом мифологему с собственно мифом: «Миф - это воссоздание первобытной реальности в форме повествования» . Мифологема принадлежит к особым повествованиям, хорошо известным, в чем, с точки зрения Кереньи, кроется потенциал для нового творчества. Известность предполагает множественность восприятий и интерпретаций, что придает повествованию некую содержательную незавершенность. Мифологема призвана закрепить обнаруженный смысл.

С другой стороны, «если речь идет о подлинной мифологеме, то этот смысл есть нечто, что не может быть так же хорошо и полно выражено немифологическим путем». Потому, даже «застывая в форме сакральных традиций, мифологемы сохраняют тем не менее свойства произведений искусства» .

В размышлениях Кереньи мифологема есть целое, в пределах которого самый процесс осмысления приносит удовлетворение, сопоставимое со смысловым наполнением музыки .

Наконец, «с помощью образов из области человеческой и растительной эволюции мифологемы... указывают подобно дорожным столбам на наше мифологическое "основание" - путешествие к арр«1, путешествие, которое венчается открытием тех же самых символов заново» . Мифологемы, пребывая в сюжетном поле мифа, призваны играть роль метасюжетов, вся задача которых заключается в вечном возвращении к мифологии происхождения истока жизни .

По С. С. Хоружему, слова "мифологема" и "легенда" являются синонимами, то есть опять-таки подчеркивается сюжетная природа исследуемого феномена. Далее уточняется, что мифологема, «воплощаемая в личной судьбе, облекаемая в конкретность поступков и обстоятельств определенной личности, неотделимо срастается

с этой личностью, делает ее персональной мифологемой. Стоит отметить парадоксальный, антиномический характер этого понятия. Мифологемы, разумеется, принадлежат к области всеобщего, универсального, да и число их в обиходе любой культуры вовсе не безгранично; но в то же время они оказываются способом и орудием утверждения уникальной неповторимости человеческой судьбы» . Антиномичная природа мифологемы отражает одну из характерных сторон бытия - прерывность. Мир не столько развивается прогрессивно (возрастая), сколько вращается в системе раз и навсегда заданных координат: жизнь изначально включает смерть в качестве неизбежной потенции бытия, смерть прерывает конкретную форму жизни, но жизнь в целом недоступна смерти. В мире что-то всегда завершается и одновременно что-то всегда рождается.

Самоё определение «персональная мифологема» вполне укладывается в понимание мифологемы как семантического поля мифа. Поиск и нахождение смысла формируют креативный аспект личностного постижения мифа, который репрезентируется в мифологеме.

Таким образом, мифологема придает универсальному содержанию мифа индивидуальные очертания, которые закрепляются в схваченных сознанием смыслах и получают художественную форму. При этом «подлинная» мифологема всегда остается в пределах сущности мифа, «персональная» мифологема, сохраняя внешние приметы этой сущности, стремится наполнить их сугубо личностным содержанием. Подлинная мифологема взыскует обретения истока бытия, персональная мифологема в большей степени озабочена формами репрезентации собственной креативности.

Мифема (греч. Мибеица - повествование, предполагающее изложение [рассказ] не всего сюжета, а только эпизода) толкуется К. Леви-Стро-сом как «короткая фраза», содержащая «пучок отношений». Причем эта «короткая фраза» может определяться как усеченным до одной детали мифологическим сюжетом, так и непрямой передачей сути древнего миросозерцания.

Основой мифемы является надобность «замаскировать», скрыть связь между человеком и тотемом . В свою очередь, эта связь находит опосредованное выражение в метафоре. В качестве примера: «Жизнь летучей мыши - это жизнь человека», варианты возможных «пучков отношений»: «вера в реинкарнацию каждого из по-

И. А. Едошина. Миф, мифологема, мифема в контексте деятельностного подхода к феноменам культуры

лов в соответствующую животную форму или дружеская либо братская связь» . Или: «Близнецы "суть птицы" не потому, что они с ними смешиваются или им подобны, а потому, что относятся к другим людям, как "люди сверху" к "людям снизу", и среди птиц выступают, как "птицы снизу" по отношению к "птицам сверху". это связь метафорического характера. животный мир мыслится в терминах социального мира» .

Отсюда и мифологическое мышление полностью определяется мифемой как новым упорядочением уже имеющихся элементов, характер которых не меняется. Все эти «ансамбли структур» творятся посредством языка. Потому и миф, в определении Леви-Строса, есть «совокупность событий (поскольку во всяком мифе рассказывается какая-то история)» . «Совокупность событий» легко может быть как собираемой, так и разбираемой. В таком случае мифема - это предельно малое общей структуры, пребывающее в поиске диалога с ней.

Таким образом, мифема полностью определяется интеллектуальной деятельностью сознания. В мифеме закрепляется понимание мифа как метафорической подвижной структуры.

В словесной «цепочке» миф - мифологема -мифема наглядно представлены возможные (и уже сформировавшиеся) подходы к пониманию культуры как деятельностного феномена. Универсальность и целостность мифа как способа постижения мира органически сочетается с чувственно воспринимаемыми формами его репрезентации, например в античной скульптуре. Чувственное начало, роднящее миф с человеком, подвигает его к художественной деятельности, а через нее к осознанию собственной уникальности. Эта разновидность деятельностного процесса закреплена в мифологеме. Усеченный до ми-фемы сюжет свидетельствует о его подвижности и способности к структурированию на диалогической основе. В результате рождается система метафорических именований, которая напрямую зависит от планов содержания и выражения, контекста и функциональной специфики метафорического знака . Отсюда и соответствующий тип деятельности - сугубо интеллектуальный.

Несмотря на все различия и мифологема, и мифема тесно связаны с мифом и не могут быть адекватно восприняты вне своего источника. Так все виды человеческой деятельности объединяются в культуре, осмысляются и оцениваются в ее пределах не плоско-фактографически, а объемно, на основе реконструкции коррелирующей эпохе внутренней логики. Культурная деятельность есть один из откликов человечества в формах мифологемы и мифемы на вызовы мифа.

В качестве ярких примеров такого рода деятельности можно назвать творчество Дж. Джой-

са и Дж. Фаулза, X. Л. Борхеса и X. Кортасара, А. М. Ремизова и В. В. Розанова. А также научные изыскания Дж. Фрэзера, Дж. Кэмпбелла, К. Г. Юнга, К. Кереньи, М. Элиаде, В. В. Латышева, Ф. Ф. Зелинского, А. Ф. Лосева, О. М. Фрей-денберг. В их работах на эмпирическом материале выявляются основные параметры мифологического мышления в его целостности и приводятся формы ее утраты. Эта неизбежность утрат придает всей культурной деятельности человечества горький привкус и определяет неизбежность ее драматического бытийствования.

Примечания

1. Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. М.: Наука, 1978. С. 48-49.

2. Подробнее см. в кн.: Тахо-Годи А. А. Греческая мифология. М.: Искусство, 1989. С. 7-8.

3. Лосев А. Ф. Бытие - имя - космос / сост. и ред. А. А. Тахо-Годи. М.: Мысль, 1993. С. 20. Приводимая цитата из вступительной статьи А. А. Тахо-Го-ди.

4. Лосев А. Ф. Бытие - имя - космос. С. 28; Малиновский Б. Магия, наука и религия: пер. с англ. / сост. С. Л. Удовик; науч. ред. Ю. А. Артемова; пер. А. П. Хомик под ред. А. Ю. Артемовой. М.: Рефл-бук, 1998. С. 98.

5. См., например: Аверинцев С. С. Собр. соч. София - Логос. Словарь / под ред. Н. П. Аверинцевой и К. Б. Сигова. Киев: ДУХ I Л1ТЕРА, 2006. С. 277-278. Правда, О. М. Фрейденберг придерживается иного мнения, см.: Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. С. 57-62. Ее понимание Логоса в большей степени коррелирует иудео-христианским воззрениям.

6. Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. С. 538.

7. Кереньи К. Пролегомены // Юнг К. Г. Душа и миф: шесть архетипов: пер. с англ. / сост. В. И. Мен-жулина; пер. В. В. Наукманова под общ. ред. А. А. Юдина. Киев: Гос. б-ка для юношества, 1996. С. 13.

8. Там же. С. 17.

9. Там же. С. 14.

10. Там же. С. 15.

11. Там же. С. 20.

12. Там же. С. 21.

13. Хоружий С. С. Философский символизм П. А. Флоренского // П. А. Флоренский: pro et contra / сост., вступ. статья, примеч. К. Г. Исупова. СПб.: РХГИ, 1996. С. 527-528.

14. Там же. С. 528. В качестве персональной мифологемы Флоренского, по мнению Хоружего, выступает мифологема Эдема - первозданного, утраченного и вновь обретенного рая. Пониманию персональной мифологемы отца Павла и посвящена статья ученого.

15. Леви-Строс К. Первобытное мышление / пер., вступ. статья и примеч. А. Б. Островского. М.: Республика, 1994. С. 50.

16. Там же. С. 62.

17. Там же. С. 91-92.

18. Там же. С. 134.

19. Москвин В. П. Выразительные средства современной русской речи. Тропы и фигуры: терминологический словарь. Ростов н/Д: Феникс, 2007. С. 400-401.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Введение

Глава 1. Мифопоэтика как часть поэтики

Глава 2. Взаимосвязь мифа и мифопоэтики

Глава 3. Понятие архетипа и мифологемы

Заключение

Литература

Введение

В ряду привычных видов анализа лирического текста: проблемно-тематического, жанрового, стилевого, стиховедческого и др. достаточно широко распространен и специфический подход к поэтическому творчеству, получивший в научной литературе название «мифопоэтики».

Что такое мифопоэтика? Можно сказать, что в мифопоэтике дыхание вечного, мифического передается посредством разного рода укрытых намеков, что находит свое выражение в символических образах, развернутых метафорах, многозначных эпитетах, стилистических и ритмо-музыкальных решениях. Мифопоэтика всегда аллюзийна: намеки и аналогии - её хлеб насущный. А отсылают они к важным природным и культурным константам -- общеизвестным местам, временам, легендам, для всех очевидным общим понятиям. Важную роль в мифопоэтике играют образы, соотнесенные с четырьмя классическими стихиями, с частями тела или с этапами жизни, от эмбрионального до посмертного, потустороннего.

Однако следует заметить, что понятия мифопоэтики и мифологемы разработаны в литературе крайне слабо. Определение мифопоэтики с трудом найдёте в словарях и энциклопедиях. В отличие от более разработанного понятия архетипа, и мифологема пока ещё требует развёрнутой работы над её постижением.

Цель данной работы - понять и раскрыть сущность мифопоэтики. В качестве задачи , поставленной для достижения этой цели, потребовалось изучить литературу, вводящую в научный обиход понятия мифологемы, архетипа и мифопоэтики.

Глава 1. Мифопоэтика как часть поэтики

Собственно поэтика (от греческого poietike - поэтическое искусство) - это раздел теории литературы, изучающий систему средств выражения в литературных произведениях. Общая поэтика систематизирует репертуар этих средств - звуковых, языковых, образных (т. н. топика). Частная поэтика изучает взаимодействие этих средств при создании «образа мира» и «образа автора» в отдельных произведениях или группе произведений (творчество писателя, литературное направление, эпоха и пр.).

Мифопоэтика - это та часть поэтики, которая исследует не отдельные усвоенные художником мифологемы, а воссозданную им целостную мифопоэтическую модель мира (если таковая существует в тексте) и, соответственно, его мифосознание, реализованное в системе символов и других поэтических категорий.

То, что с точки зрения немифологического сознания различно, расчленено, подлежит сопоставлению, в мифе выступает как вариант (изоморф) единого события, персонажа или текста. Лотман Ю. М., Минц З. Г., Мелетинский Е. М. Литература и мифы // Мифы народов мира: Энциклопедия. М., 1980. Т. 1. С. 220 - 226.

Под мифопоэтикой понимается не только целый комплекс понятий ("мифологема", "архетип", "поэтический космос") или система мифов, но и особый тип мышления (мифомышление), и ритуал. Космогония и эсхатология являются основными мотивами мифологического сознания, а его драматургия строится на борьбе Хаоса и Космоса. Мифомышление сохраняет древнейшие формы восприятия мира в их синкретизме, отождествляет микро- и макрокосм, несет в себе идею циклического возрождения. Ведущим свойством этой модели мира является всесакральность. Мифологемы в системе мифопоэтики выполняют функцию знаков-заместителей целостных ситуаций и сюжетов, и уже по нескольким из них возможно реконструировать поэтический космос автора, поскольку они органически взаимосвязаны и взаимодополняемы. «Основным способом описания семантики мифопоэтической модели мира служит система мифологем и бинарных оппозиций, охватывающая структуру пространства (земля-небо, верх-низ и т.д.), времени (день-ночь), оппозиции социального и культурного ряда (жизнь-смерть, свой-чужой)». В искусстве мифомышление сказывается, прежде всего, наличием природных знаков и стихий (огонь, вода, воздух), в виде образов рождения и смерти, которые у художников с ярким мифопоэтическим началом вырастают до уровня мифологем.

Глава 2. Взаимосвязь мифа и мифопоэтики

Миф - форма целостного массового переживания и истолкования действительности при помощи чувственно-наглядных образов, считающихся самостоятельными явлениями реальности. Мифологическое сознание отличается синкретизмом, восприятием картин, рожденных творческим воображением человека, в качестве «неопровержимых фактов бытия». Лосев А. Философия имени. М., 1927. С. 170. Для мифа не существует грани естественного и сверхъестественного, объективного и субъективного; причинно-следственные связи подменяются связью по аналогии и причудливыми ассоциациями. Мир мифа гармоничен, строго упорядочен и не подвластен логике практического опыта. Философский словарь. М., 1999. С. 157.

Исторически миф возникает как попытка построения на интуитивнообразном уровне восприятия целостной картины мироздания, способной обобщить эмпирический опыт и дополнить (при помощи умозрительных спекуляций) его ограниченность. Таким образом, миф (от греч. mytos - сказание) -- появляющиеся в дописьменных обществах предания о первопредках, богах, духах и героях. Мифологический комплекс, принимающий в обрядах синкретические визуально-вербальные формы, выступает как специфический способ систематизации знаний об окружающем мире.

Миф - древнее народное сказание о богах и героях, предел спрессованности времени и обобщения, когда время перестает быть временем: миф лежит вне времени. Взгляд изнутри мифа напоминает обозрение четырехмерной панорамы с вершины бесконечно высокой башни, когда пространство видно разом во все времена, им прожитые, как своего рода «коллективное бессознательное» Семенов А. И. Мифопоэтическое пространство в литературе ХХ века // http://esgaroth.narod.ru/articles/mifop.htm народа.

Однако мифотворчество поэта носит сознательный характер. В этом - основное противопоставление мифопоэтики и стихийного мифотворчества.

В концепции Лотмана и Минца мифологизм оказывается явлением второго порядка, основанным на сознательной игре образами-мифологемами, где логика возникновения мифа обратна той, по которой создан первичный миф (миф - символ - система мифологем - новый миф). Таким образом, немифологическое мышление создает миф за счет бесконечного развертывания смыслов символа.

А. Лосев отмечал: «Надо отдавать себе ясный отчет, что всякий миф есть символ, но не всякий символ есть миф». Лосев А. Философия имени. М., 1927. С. 174. Он дал несколько лаконичных определений мифа:

Миф - не идеальное понятие, и также не идея и не понятие. Это есть сама жизнь.

Миф не есть ни схема, ни аллегория, но символ.

Миф всегда есть слово.

Миф есть в словах данная чудесная личностная история. Там же. С. 176.

«Сущность мифа, - писал К. Леви-Стросс, - составляют не стиль, не форма повествования, не синтаксис, а рассказанная в нем история. Миф - это язык, но этот язык работает на самом высоком уровне, на котором смыслу удается, если можно так выразиться, отделиться от языковой основы, на которой он сложился». Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 1995. С. 30.

Несмотря на различные трактовки мифа, все исследователи единодушны в том, что метафоричность и символичность мифологической логики выражается в семантизируемых и идеологических оппозициях, являющихся вариантами фундаментальной: жизнь/смерть и т. д.

Глава 3. Понятие архетипа и мифологемы

Понятие «мифологема» одним из первых ввел в научный обиход Дж. Фрэзер. О символизации как свойстве мифомышления впервые стал говорить Э. Кассирер. Теория архетипов была разработана К. Юнгом, о проблеме мифа как метаязыка писал К. Леви-Стросс. В России исследования сосредоточены преимущественно в области мифопоэтики, выявления мифологических структур в фольклорных или чисто поэтических текстах.

В частности, можно назвать работы В. Проппа, О. Фрейденберг, А. Лосева и др. Концепция мифа была разработана А. Лосевым в трудах: «Философия имени» (1923 г.), «Диалектика мифа» (1930 г.) и «Знак. Символ. Миф» (1975 г.). В последние десятилетия данной проблемой занимались Я. Голосовкер, В. Иванов, В. Топоров, Ю. Лотман, Б. Успенский, Е. Мелетинский, С. Токарев, Н. Толстой, Д. Низамиддинов, С. Телегин, В. Агеносов, А. Минакова, И. Смирнов и др. Эти работы создали прочную научную основу для исследования символико-мифологической природы художественного слова.

Мифологема и архетип - глубоко взаимосвязанные понятия. Среди исследователей наблюдаются различные точки зрения на их ваимосвязь.

С одной стороны, понятие «мифологема» входит в общее понятие «архетип». Архетип - термин, впервые введенный швейцарским психоаналитиком и исследователем мифов К. Юнгом. Архетипы, по Юнгу - это изначальные мифологические образы, оживающие и обретающие смысл, когда человек пытается настроиться на волну, связывающую образы с его личностью. «Тот, кто говорит архетипами, глаголет как бы тысячью голосов». Юнг К. Архетип и символ // Хрестоматия по психологии. М., 2000. С. 124 - 167.

Другая точка зрения Баевский В. С., Романова И. В., Самойлова Т. А. Русская лирика XIX - XX веков в диахронии и синхронии. М., 2003. С. 14. рассматривает мифологему как самостоятельную единицу мифологического мышления. Это образ, обладающий целостностью для культурного человека, содержащий устойчивый комплекс определенных черт. Содержание мифологемы составляют архетипы (первообразы), божественные «архэ» вещей - основа и начало мира. Словосочетание mythos (слово, речь, предание) и legei (собирать) означает «собирать воедино», «говорить». Сформированное понятие «мифологема» означает «повествование». Здесь собрано воедино все, что архаическое общество знает о мире предков и о том, что было до них. Это общее представление о мифологеме и в этом качестве оно вошло в литературный оборот.

Поражает сходство элементарных сюжетов, из которых построены мифы, при полном несовпадении социальных и культурных условий их рождения и функционирования. Сравнительное изучение мифов разных народов показало, что похожие мифы существуют у разных народов, в различных частях мира, и что уже сходный круг тем, сюжетов, описываемых в мифах (вопросы происхождения мира, человека, культурных благ, социального устройства, тайны рождения и смерти и другие) затрагивают широчайший круг коренных вопросов мироздания. Это говорит о том, что существуют безусловные идеи, которые обросли историко-культурными деталями в мифах разных народов, но в глубине они являются константами, мифологемами-образцами. Они являются продуктами творческой фантазии, в каждом из которых заключаются бесконечно повторявшиеся в поколениях жизненные ситуации. Сопрягаемые с глобальным совершенством и целесообразностью жизни, они принимали столь же вечный, чудесный и завершенный вид. В мифологии мы встречаем первую «воспринятую» форму архетипа - мифологему, повествование. Соответственно, архетипы отличаются от первых переработанных их форм. Архетипы не имеют конкретного психического содержания, они заполняются жизненным опытом. Содержание мифологем - это смысл всего. «Развертка» этого смысла через символ (образный или понятийный) может быть бесконечной. Но «свертывание», или обращение к истокам, обнаружит те же самые неизменные «архэ», начальные архетипы, «основания» вещей, которые «изначальны», а потому в полном смысле слова божественны, являются формами божественного истока жизни.

Итак, в узком значении «мифологема» - развернутый образ архетипа, логически структурированный архетип. Как переработанные формы архетипов, мифологемы - продукты воображения и интеллектуальной интуиции - выражают непосредственную и неразрывную связь образа и формы. Они осваиваются сознанием в символическом тотальном контексте со всем сущим, включаются в эмпирические и когнитивные связи и задают некую тему, тенденцию, намерение, превращаясь в повествование.

Заключение

В творчестве поэта архетипы и мифологемы непосредственно ткут плоть текста, реализуясь в системе символов и других поэтических категорий. На базе примитивных архетипических связей образуются мифологемы внутреннего пространства текста.

Эти архетипы и мифологемы заключены в некотором «общепоэтическом» слой лексики, общем для всех значимых поэтов, возьмем ли мы Грибоедова, Пушкина, Лермонтова - вплоть до Вознесенского и Высоцкого. В нем сконцентрированы основные темы поэзии. «Большая поэзия - это поэзия вечных тем». Баевский В. С., Романова И. В., Самойлова Т. А. Русская лирика XIX - XX веков в диахронии и синхронии. М., 2003. С. 14.

Как правило, слова - носители этих тем коротки: так проявляется экономичность языка вообще, языка поэзии в особенности. «Зачастую эти слова представляют основные мифологемы и могут распадаться на пары: н очь - день, земля - небо (солнце), огонь - вода, свет - тень, Бог - человек (люди), жизнь - смерть, тело - душа, лес - сад ; могут объединяться в мифологемы более высокого уровня: небо, звезда, солнце, земля; в человеке как правило выделяются тело, грудь, сердце, кровь, рука, нога, глаза. Из человеческих состояний предпочтение отдается сну, любви, счастью, мечте, тоске и печали . К миру человека принадлежат дом, окно, сад, страна Россия и города Москва, Рим, Париж, слово столица. Творчество представлено лексемами слово, поэт, песня, певец, Муза, стих». Там же.

Литература

1. Баевский В. С., Романова И. В., Самойлова Т. А. Русская лирика XIX - XX веков в диахронии и синхронии. М., 2003.

2. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 1995.

3. Лосев А. Философия имени. М., 1927.

4. Лотман Ю. М., Минц З. Г., Мелетинский Е. М. Литература и мифы // Мифы народов мира: Энциклопедия. М., 1980. Т. 1.

5. Семенов А. И. Мифопоэтическое пространство в литературе ХХ века // http://esgaroth.narod.ru/articles/mifop.htm

6. Философский словарь. М., 1999.

7. Юнг К. Архетип и символ // Хрестоматия по психологии. М., 2000. С. 124 - 167.

Подобные документы

Сущность и особенности мифа, характер его использования в литературе ХХ века. Представления о птице в различных мифологиях мира. Варианты мифологемы птицы в лирике Хлебникова. Образы, отражающие данные мифологемы, их роль и значение в творчестве поэта.

дипломная работа , добавлен 21.10.2009

Понятие мифопоэтики и ее литературный архетип. Особенности исследования мифологемы хаоса и природы в исследуемом романе. Изучение мифологического мышления Германа Гессе на уроках литературы в школе, структура и содержание урока по данной тематике.

курсовая работа , добавлен 27.06.2016

Взаимосвязь мифа и поэтики художественного текста. Характер функционирования понятий архетипа и мифологемы в художественном дискурсе. Символический характер мифологических символов, сознания и мировосприятия в романе М. Осоргина "Сивцев Вражек".

курсовая работа , добавлен 17.04.2011

Ветхозаветная и новозаветная традиции в произведениях писателей. Структурно-семантические единицы в контексте библейской мифопоэтики: мотивов, аллюзий, религиозной семантики образов. Подходы в интерпретации библейских мифологем в художественном тексте.

курсовая работа , добавлен 21.12.2016

Мифопоэтика как часть общей поэтики художественного произведения. Понятие мифологизма, мифореставрации и мифотворчества. Архаические мифы планеты Гетен. "Левая рука Тьмы" как роман Хайнского цикла, бинарные оппозиции Света и Тьмы, идея всемирного баланса.

курсовая работа , добавлен 28.07.2013

Разница архетипа и мифологемы. Символ и его связь с архетипом. Символ воплощается в изобразительном искусстве и в архитектуре. Основные компоненты теории Юнга. Индивидуация как путь духовного созревания. Образ миссис Рэмзи, тема Бога в произведении.

курсовая работа , добавлен 23.03.2017

История создания поэмы. Мифопоэтика, как составляющая литературного произведения. Описание мотивов камня/воды и статуи/человека. Их характеристик в поэме. "Петербургский текст": история, структура, значение. Раскрытие образа Петербурга через него.

курсовая работа , добавлен 01.06.2015

Общая характеристика мифологемы "дом" как доминантной семантической составляющей национальной картины мира, сложившейся в русской классической литературе. Уничтожение духовного потенциала и перспективы его возрождения в мифическом образе дома Плюшкина.

статья , добавлен 29.08.2013

Осмысление русскими философами тютчевской поэзии. Истоки представлений Тютчева о Хаосе и Космосе, амбивалентность мифологемы в его поэзии. Проведение параллелей с мифологическими пластами других культур от библейского представления до русских космистов.

творческая работа , добавлен 17.01.2010

Жанр фэнтези и творчество Р. Асприна в литературоведении. Понятие мифа и архетипа, проблема определения жанра фэнтези. Особенности традиционной модели мира в романах жанра фэнтези. Р. Асприн как представитель жанра фэнтези, модель мира в его творчестве.