Лев Термен - изобретатель электронной музыки, советский разведчик, политзаключённый и лауреат Сталинской премии. Лев Термен: не более и не менее Терменвокс - диковатый голос эпохи

"Труд-7", 12.02.2009

"Так вы гарантируете мне, что Лавиния приедет в СССР следующим пароходом?" - спрашивал 40-летний худощавый человек с осанкой и манерами аристократа. "Гарантируем, если вы выполните наши требования", - ответил ему один из его собеседников, простоватый молодой парень с наружностью клерка. Второй, почти близнец первого, важно кивал, закуривая сигару. Они беседовали в небольшом кафе на Манхеттене. Шел 1938 год. Уходя, аристократ обернулся и переспросил: "Я увижу ее?"На следующий день Лео Термен (под этим именем "аристократа" знала вся Америка) бесследно исчез. Вскоре о смерти "профессора Термена" - миллионера, музыканта, изобретателя, героя светской хроники - написали все американские газеты:

КОНТРА НЕДОБИТАЯ

Началась эта история голодной весной 1920 года. В то утро будущий отец советской физики Абрам Иоффе спешил на работу, в Радиологический институт. "Абрам Федорович!" - раздалось у него за спиной. Он повернулся и увидел длинную фигуру в рваном вязаном кашне и офицерской шинели без погон. Солдатские ботинки на ногах юноши явно требовали ремонта.
"Здравствуйте, я Лев Термен", - представился офицерик.

Термен рассказал о своих злоключениях: как заведовал электротехнической лабораторией и как в начале 1919 года был арестован по обвинению в белом заговоре.

"Неужели выпустили?" - удивился Иоффе. "Самому не верится", - отвечал Лев Термен. "И что теперь?" - "Да вот, на работу не берет никто. Говорят, контра недобитая:" - весело пожаловался Термен. "Ну, этому горю легко помочь, - засмеялся Иоффе. - Мне много о вас рассказывали. Хотите лабораторию?" Термен согласился не раздумывая.

Постепенно жизнь наладилась. Голодный, в нетопленом помещении, он трудился как одержимый. Никаких романтических приключений, никаких развлечений - только работа.

Однажды в августе 1921-го в дверь Льва Термена постучали. На пороге стояла незнакомая девушка со свертком в руках.

"Здравствуйте. Я Катя Константинова, сестра Александра Павловича, вашего сотрудника, - сказала она и вдруг густо покраснела. - Он попросил меня занести вам книгу, вот".
Почему-то Лев сразу же почувствовал, что не хочет отпускать застенчивую красавицу. Катя рассказала ему все сразу: как умерли родители, как трудно воспитывать маленького брата, как любит Тургенева.

"Да вы сами - тургеневская девушка, - вырвалось у Льва. - А я больше музыку люблю. Даже Консерваторию окончил. По классу виолончели". - "Сыграете мне?" - "Конечно. Только не на виолончели. На инструменте, который я сам придумал. Там звук извлекается при помощи электричества". "Электричества?" - "Ну конечно. Разве брат не рассказывал вам, что электричество может все? Например, передавать изображение на расстоянии. Вот представьте себе, - возбужденно заговорил Термен, - что вы здесь, а я, например, в Америке. Вы смотрите в стеклянную трубку, а я там, в Америке, вижу вас на экране. Верите?" - "Верю, - Катя смотрела на Термена с восторгом. - Но это же все, наверное, не скоро:" - "Скоро, очень скоро. Очень, очень:"
Через полгода Лев и Катя поженились. Наконец Термен пригласил Катю в лабораторию.
"Помнишь, я обещал тебе сыграть?" - сказал он ей, расчехляя какой-то ящик, из которого торчали металлические трубки. Термен приблизил руку к устройству, но не дотронулся. Он то приближал руку к ящику, то удалял ее, и из ниоткуда, возникал звук - плавный и нежный.

О ТОМ, КАК ДЕДУШКА ЛЕНИН НА ТЕРМЕНВОКСЕ ИГРАЛ

Термен действительно соорудил особо чувствительный музыкальный инструмент, который реагировал на приближение руки. В восторге была не только Катя, но и даже сам академик Иоффе. "Немедленно, немедленно ехать в Москву!" - ученый не любил откладывать дела на потом, и вскоре Лев Термен уже играл в Политехническом, а газеты писали о том, что новый инструмент, названный терменвоксом, вытеснит все инструменты в оркестре, как трактор вытеснил лошадь на полях.

А вскоре в кабинете Термена раздался звонок: "Кремль на проводе..." Оказалось, об изобретении прослышал сам Владимир Ильич.

Эту встречу Термен вспоминал спустя годы: "Ленин оказался очень симпатичным человеком и отнесся ко мне как к сыну".

"А нельзя ли и мне попробовать?" - не удержался вождь, когда Термен заиграл "Жаворонка" Глинки. Лев Сергеевич взял руки Ленина в свои, и они вместе сыграли пьесу, от начала до конца. Прощаясь, Ленин дал Термену два совета. Первый - везде демонстрировать свой инструмент, а второй - срочно вступить в компартию. Совет вождя Термен выполнит через 70 лет, в 1991 году. Он вступит в партию уже глубоким стариком.

СЕКРЕТНОЕ ЗАДАНИЕ ОТ ТОВАРИЩА ПЕТЕРИСА

В 1927-м Термена пригласили на гастроли по Европе. Когда он поделился ошеломляющей новостью с женой, Катя расплакалась: "Возьми меня с собой". "Не могу. Нельзя. В Европе у меня есть еще одно дело:" - тут он замялся. "Какое?" - "Этого я тебе не могу сказать".

Но Катя догадывалась, какое. Накануне им часто звонил человек, называвшийся "товарищем Петерисом". После его звонка муж куда-то уходил, а приходил за полночь и озабоченный. С тех пор как он изобрел сигнализацию и "дальновидение" (устройство для передачи изображения на расстоянии), власти не спускали глаз с секретного изобретателя.

Сперва из Европы приходили восторженные письма. Европа была очарована Терменом. В "Гранд-Опера" ради его выступления отменили спектакль. Даже стоячие места в ложах были проданы: Так прошел год. А в начале 1928 года Катерине позвонили и сказали, что Лев Термен сбежал в Америку. Подробности сообщить отказались.

Она тут же решила перебраться через океан - к мужу. Дорога оказалась слишком долгой. Только год спустя ей удалось добиться выезда в Германию. Но как доехать до США? Катя ничего не могла придумать. Как-то в городском саду к ней подсел молодой человек. "Меня зовут Вальтер", - представился он по-немецки. Осведомившись, почему у фрау такой огорченный вид, немец пообещал использовать свои связи и помочь "бедной хорошенькой женщине, так любящей своего мужа". Они начали встречаться каждый день, чтобы "обсудить наши вопросы", как уклончиво любил выражаться новый друг Кати. Через неделю Катя поняла, что никуда не торопится. В Америку она попала только в 1930 году, пообещав Вальтеру писать каждый день.

ТАЙНЫЙ ВИЗИТ РУССКОГО ГОСТЯ

Найти Термена в Нью-Йорке не представляло никакого труда. Пока таксист вез Катю к его шестиэтажному дому, "где у мистера миллионера студия - он учит извлекать звуки из воздуха" (так пояснил словоохотливый таксист), она все время думала, что скажет мужу. Но когда в гостиной ее встретил лощеный аристократ в утреннем светлом костюме, она с облегчением поняла, что объяснения излишни. В новой жизни Термена для нее попросту нет места. Лев и Катя договорились, что они останутся друзьями и что пока она не встанет на ноги, он будет помогать.

Светские львицы Америки наперебой приглашали "странного русского" в свои салоны. В больших концертных залах его ждали аншлаги. Деньги за выступления, продажа патента на терменвокс и фирма по изготовлению охранных систем быстро сделали Термена одним из самых состоятельных людей Америки. У члена Клуба миллионеров Америки, каковым стал Лев Термен, теперь не было недостатка в поклонниках и учениках. В одну из учениц, красавицу Клару Рокмор, он даже был влюблен. Все шло как нельзя лучше:

Однажды к Термену пришел молодой человек. Он говорил по-русски, представился и попросил удалить прислугу. "Я от товарища Петериса. Помните такого?" - вкрадчиво спросил он. Термен ждал этого визита и боялся его. Он стал забывать, что у него были кое-какие обязательства перед известной конторой из СССР. И отлично понимал, что если его до сих пор не ликвидировали, значит, надеются использовать. "Помню", - Лев Сергеевич старался казаться спокойным. "Вот и славно, - чекист развалился в кресле из белой кожи и закурил сигару. - Я полагаю, у вас нет никаких возражений против сотрудничества?" - пепел сигары упал прямо на белую обивку кресла. Термен предпочел не обращать внимания. "К сожалению, мой бизнес отнимает все время. И я не хотел бы давать обещаний, которые не могу исполнить". "О""""кей, - вербовщик неожиданно расплылся в американской улыбке. - Завтра вы получите веские аргументы "за". Читайте газеты".

КЕМ ОКАЗАЛСЯ ДОБРЫЙ НЕМЕЦ

На следующее утро разразился скандал: в газетах появилось письмо, из которого следовало, что Термен и его жена - члены немецкой фашистской организации. Это был сильнейший удар по репутации Лео Термена. Он позвонил Кате и попросил о встрече. Когда она увидела, чьим именем подписано письмо, разрыдалась и рассказала о своей ошибке. Автором письма был Вальтер. Значит, тогда в Европе ее попросту использовали в игре против мужа: Но теперь было поздно. Она первая заговорила о разводе: "Так будет лучше для нас обоих".

Вечером в его доме раздался звонок: "Хотите опровержения? Тогда соглашайтесь. Кстати, напомните, пожалуйста, ваши родители все еще в СССР?"

Так американский миллионер стал советским резидентом.

КРАХ ИНЖЕНЕРА ТЕРМЕНА

Между тем Термен усовершенствовал свое главное изобретение - он изобрел терпситон - "поющую" танцевальную платформу. Ее звук менялся в зависимости от движения танцора. Термен обошел почти все нью-йоркские танцевальные труппы в поисках танцовщицы, которая смогла бы достойно демонстрировать его изобретение: для этого нужно было иметь не только безупречную пластику, но и идеальный слух. Когда Термен уже отчаялся найти нужного исполнителя, он зашел в негритянский театр и увидел ее. Чернокожая танцовщица обладала невероятной грацией. "У вас отменное чутье, мистер Термен. Это наша звезда, Лавиния Уильямс", - прошептал директор труппы.

Ее способность схватывать все на лету поражала Термена. Она была не только красотка, но и очень умная женщина. До сих пор Термен не встречал человека, который бы понимал его так хорошо. Лавиния рисовала, говорила на пяти языках и очень много читала. Термен влюбился без памяти.

"Тебе нужно учиться", - он гладил ее блестящие кудри. "Ты смеешься? Я даже в метро спокойно не могу войти. У чернокожих в этой стране нет будущего", - девушка говорила об этом спокойно, как о решенном деле. "Все равно. Хочешь, я познакомлю тебя с Эйнштейном? Он часто у меня бывает. Мы играем вместе". - "Не хочу. Твои гости засмеют меня".

Однажды на светском рауте к Термену подошел один из его партнеров: "Мистер Лео, мне нужно с вами поговорить. Не в моих правилах вмешиваться в личные дела людей, но речь идет о бизнесе: Мой дружеский совет - не увлекайтесь сверх меры. О вашем романе с черной танцовщицей говорят на всех углах".

Термен резко развернулся и зашагал прочь. В этот момент он принял решение. Он подошел к Лавинии и сказал без лишних предисловий: "Лавиния, послушай. Я русский и мне наплевать на ваши дурацкие предрассудки. Я люблю тебя и хочу на тебе жениться".

О скандальном браке писали все без исключения газеты. И теперь уже не восхищенный шепот, а брань и улюлюканье сопровождали Термена повсюду. Бизнес резко пошел на спад. Пришлось взять несколько уроков бокса - чтобы при случае постоять за себя. Постепенно перед четой Термен закрылись все двери.

"ЗАМУЧЕН В ЛАГЕРЯХ"

Как только Лео Термен перестал быть источником ценной информации, ему настоятельно посоветовали вернуться на родину. Лавинию обещали привезти следующим же рейсом.

Он уходил, когда Лавиния спала. Легонько поцеловал ее в губы. Она улыбнулась не просыпаясь. Через час он был уже в порту.

На родине Термена никто не ждал. От него шарахались, как от зачумленного. Старые друзья делали вид, что с ним не знакомы. Пытаясь понять, что происходит, он поехал из Ленинграда в Москву и начал обивать пороги кабинетов с просьбой помочь найти работу. Однажды в гостиницу, где Лев Сергеевич остановился, пришел человек с толстым портфелем. "Хочу вас обрадовать, сейчас вы поедете со мной - смотреть ваше новое место работы". Но машина привезла его в Бутырскую тюрьму.

Во всех западных энциклопедиях было указано: "Термен, великий изобретатель (1896-1938). Замучен в советских лагерях".

Шел оттепельный 1967 год. В СССР с культурной делегацией приехала ученица Термена и его бывшая любовь, Клара Рокмор. После репетиции она вышла из консерватории, и вдруг: рядом мелькнул седой человечек в сереньком советском плаще и продуктовой авоськой в руках. Но эту походку, эту безукоризненную осанку ни с чем не перепутаешь. "Лев Сергеевич!" - закричала она, боясь, что он опять исчезнет - на этот раз навсегда. Человек остановился, обернулся. Это был он. Бывший миллионер, бывший зэк и бывший сотрудник спецслужб. Оба на некоторое время онемели, а потом наперебой начали рассказывать друг другу события последних десятилетий. Термен, отсидевший восемь лет, но оставшийся в живых, уже много лет был женат на другой женщине, у него росли две дочери. Он всем был доволен, со всем смирился и очень устал.

Через два месяца после отъезда Клары Термен получил письмо из Штатов - от Лавинии. Она писала, что у нее все хорошо, что она замужем, что у нее две очаровательные дочки. Они тоже танцуют на терпситоне. На самом деле Лавиния много лет добивалась разрешения на въезд к мужу. Но МИД вынес безжалостный вердикт: госпоже Термен в разрешении на въезд отказать, полезной для СССР она быть не может.

Переписка между Терменом и Лавинией длилась 30 лет. Но в 1990 году Лавиния вдруг престала писать. В 1991-м Лев Сергеевич поехал в Америку и написал бывшей жене письмо. Он назначил ей встречу в том самом доме, где они когда-то были счастливы. Но тщетно: Лавиния так и не пришла.

До самой своей смерти (в 1993 году) Лев Термен продолжал искать Лавинию - он не мог смириться с мыслью, что пережил ее.

ОН СКРИПИТ, КРЯКАЕТ И БЛЕЕТ

Терменвокс переводит в звук движение рук музыканта. Правая рука отвечает за расположение "нот" на невидимом грифе, а левая - за повышение или понижение громкости. Игра на терменвоксе не предполагает обязательного музыкального образования. Но требования к слуху играющего очень высоки. Ведь звук меняется при малейшем движении руки. Поэтому человек, у которого руки дрожат, никогда не сможет играть на терменвоксе. Особый "неземной" тембр терменвокса полюбился кинематографистам. В фильме "Человек-амфибия" на нем исполняется одна из основных музыкальных тем. Часто мы даже не можем определить, что за кадром играет терменвокс. Он очень хорошо подражает различным звукам: им пользуются, чтобы изображать, как скрипят дверные петли, как блеют овцы, как ржут кони, и даже "как звезда с звездою говорит".

Нет, на самом деле, почему так? Почему один человек живет себе спокойно с женой и домочадцами, дальше, чем на сто верст от своей усадьбы за всю жизнь не выберется и так чинно, так скучно существование свое обставит, что биографам потом хоть стреляйся, хоть вешайся, а писать как бы и нечего.

Зато другого так смачно размажет по полотну истории, по мировой карте, по житейским хитросплетениям, что хватило бы такого жизненного опыта на целый десяток людей. При этом совершенно необязательно обладать авантюрным характером и круглосуточной готовностью к приключениям: роль личности с яркой судьбой вполне может выпасть и людям спокойным, кабинетным ученым, тихим занудам.

Бурная увертюра

Лев Термен играет на музыкальном сентезаторе собственного изобретения (терменвоксе), 1930-е гг.

Вот Левушка Термен с самого детства был именно таким. Вдумчивый спокойный мальчик в три года выучился читать и больше всего любил именно это занятие. С пяти начал обучаться музыке. А с семи лет еще и пристрастился к опытам в домашней физической лаборатории, по совместительству - инженерной мастерской. Лабораторию родители оборудовали специально для Левушки - могли себе позволить поощрить одаренного ребенка. Род Терменов был древний, французских корней, сумевший выдвинуться в России. С XIV века существовавший девиз Терменов звучал как

«Не более, не менее» и вполне отражал умеренность, свойственную избравшей его семье. Термены были богаты, но избегали пышности; знатны, но не стремились вращаться в высшем обществе. Левушка закончил обычную столичную гимназию с серебряной медалью и поступил сразу в два учебных заведения: в консерваторию по классу виолончели и на физико-математический факультет университета. Консерваторию он закончить успел, а вот с наукой не получилось. Начался 1916 год, шла война, и двадцатилетнего студента призвали в армию.

На германский фронт ему посчастливилось не попасть - к началу революции Лев по-прежнему работал на Царскосельской радиостанции, куда был командирован сразу по окончании военного Николаевского инженерного училища. После захвата власти большевиками его вместе со всем штатом служащих радиостанции записали в Красную Армию, не особо интересуясь при этом политическими взглядами новоиспеченных красноармейцев.

Перемены в судьбе юный Лев, как истинный ученый, принимал с достойным похвалы спокойствием. Однако это не спасло его от внимания новой власти, и в 1919 году он был арестован как дворянин, офицер и возможный участник возможного мятежа. Шли годы красного террора, и Льву вполне светила пуля в затылок после минутного фарса на ревтрибунале, но ему повезло. Лотерея смерти попридержала черный билетик Термена, и спустя полгода бюрократически-карательное заведение выплюнуло свою жертву на булыжники питерской мостовой - более-менее свободным и не совсем понявшим, что с ним, собственно говоря, произошло.

Оглядевшись вокруг и оценив масштабы свершившихся в мире изменений, юный технический гений направил свои стопы в единственно доступном ему направлении - к первой попавшейся физической лаборатории. Спустя месяц после освобождения он уже работал в физико-техническом отделе Рентгенологического института.

Терменвокс - диковатый голос эпохи

По заданию своего руководителя, профессора Иоффе, Термен занимался в лаборатории созданием прибора для изучения свойств газов. По условиям опыта газы помещались в электрический конденсатор, и Термена заинтересовал тот факт, что прибор начинал реагировать на приближение к нему рук исследователя - газы внутри конденсатора изменяли свои параметры при приближении массы извне. В конце концов, Термен присоединил конденсатор к микрофону и принялся экспериментировать с получавшимися звуками. Они были очень необычны, ничего похожего в природе он не встречал. Получавшийся гул напоминал одновременно завывание ветра, голос человека и звук виолончели. Термен был не только талантливым физиком, но и прекрасным музыкантом. Он сумел оценить диковатую красоту этого механического звука, рожденного наукой.

Так появился терменвокс - самый первый музыкальный синтезатор.

Хотя еще до того, как первый терменвокс (или этеротон, как сперва Термен окрестил свое детище) был окончательно смоделирован, Рентгенологический институт уже рапортовал о создании аппарата звуковой сигнализации. Термен возглавил группу специалистов, которым было поручено довести охранную систему до ума. Потому что музыка - это лирика, а вот ящик, который ревет, когда к нему приближаются, - политически правильная, архиважная штучка!

Впрочем, музыкальный ящик тоже не был обделен вниманием. По крайней мере, в 1921 году, когда Термена с его изобретением отправили на Всероссийский электротехнический съезд, широкая публика пришла в восторг и газеты не скупились на похвалы. Терменвокс именовали «инструментом пролетариата», «прибором, который сможет сделать музыкантом любого» и «музыкальным трактором». (Слово «трактор» значило тогда не совсем то, что сейчас. Чтобы понять, как его воспринимал советский человек 20-х годов, попробуй несколько раз произнести вслух: «Процессор на 500 гигов, оперативки на 50, вайрлесс, хай технолоджи...» Да, примерно вот так.) А в твоем айфоне терменвокс озвучил рингтон под названием Sci-fi.

Как это работает?

Основой этого музыкального инструмента являются два электрогенератора. Один из них создает электрический сигнал постоянной (или опорной) частоты Ч1 - около 100 кГц. Частота сигнала второго генератора Ч2 может колебаться в зависимости от того, воздействует что-нибудь на торчащую из него антенну или нет.

Оба сигнала подаются на преобразователь частоты, который сличает их параметры. Когда прибор тихо пылится в углу, Ч1 равна Ч2. Преобразователь бездействует, и терменвокс молчит. Но если кто-то проводит рукой над антенной, параметры колебательного контура второго генератора изменяются. Ведь человеческое тело обладает своей электроемкостью. Рука в данном случае конденсатор, подносимый к антенне. Преобразователь регистрирует разность между Ч1 и Ч2 и создает новый сигнал частотой Ч3 (Ч1 минус Ч2). Сигнал Ч3 отправляется в усилитель, а после - в динамик. Так получается звук (довольно противный, если руку поднес новичок).

У большинства терменвоксов две антенны. Прямая отвечает за тон звука, дугообразная - за громкость. Для игры на инструменте нужно обладать идеальным слухом, ведь движения рук невозможно «подладить», начав играть. Аппарат реагирует на любые движения и сразу выдает дрожь в руках или фальшь.

А вождь-то рыжий

Изобретение 25-летнего гения так всколыхнуло общественность страны, что желание познакомиться с ученым выразил лично Ленин. Термен был человеком покладистым. Ему и в голову не пришло привинтить к терменвоксу коробку со взрывчаткой или еще как-нибудь намекнуть главе новой власти, что не забыл Лев Термен ни про тюрьму, ни про национализированное имущество семьи. Наоборот, Термен с удовольствием исполнил перед Лениным несколько произведений классики, а потом азартно управлял неуклюжими руками вождя, попытавшегося извлечь из терменвокса нечто мало-мальски гармоничное.

Лев Термен играет на терменвоксе.

Ленин также выразил интерес к бытовой реинкарнации терменвокса - звуковой сигнализации - и вскоре после встречи направил несколько писем в разные организации с предложением приспособить изобретение под нужды революции. Самому же Термену Ильич настоятельно посоветовал вступить в партию. Тот пообещал подумать.

После этой встречи у Термена на всю жизнь остался пиетет перед Лениным. Большим потрясением для ученого стала информация о том, что после смерти вождя его мозг извлекли из черепа и поместили в банку со спиртом. Как раз к тому времени Термен увлекся идеями заморозки живых организмов и умолял заморозить тело Ильича, дабы иметь возможность вскоре воскресить политического гения на общее благо. Но спирт убил мозговые клетки, и это Термен воспринял как факт фатальный (ведь про генетику и клонирование тогда еще почти ничего не знали).

Когда в дряхлом возрасте Термена расспрашивали, что его особенно поразило в вожде, он отвечал: «Самым неожиданным для меня оказалось то, что он был ярко-рыжий. На черно-белых фотографиях этого не видно».

Нет, весь я не умру!

Как раз в 20-е годы Термен стал крепко задумываться о бессмертии. К смерти этот атеист, надо сказать, относился без всякого почтения, считал ее физиологической бессмыслицей, вредной и несправедливой. В глубине души подозревал, что уж его-то она не коснется (впрочем, мы все это подозреваем, не так ли?), но считал разумным заранее принять меры. Гарантию бессмертия Термен видел в замораживании тел умерших до тех времен, когда наука снова сможет вернуть им жизнь. В те годы Лев Сергеевич составил свое первое завещание, в котором просил похоронить себя в вечной мерзлоте. Пусть и есть надежные признаки того, что смерть ему не грозит (например, фамилия «Термен» читается задом наперед как «не мрет»), но мало ли что может случиться!

Термен начал ставить биологические опыты с замораживанием. К сожалению, биологом он не был, и ничем эпохальным это не закончилось. Зато параллельно он продолжал трудиться по месту службы и мимоходом изобрел почти что телевизор - первый в мире. Или «систему дальновидения», по его собственному определению. Работала она примерно так же, как и современный телевизор, только очень-очень плохо. Изображение на экране тряслось и было исключительно нечетким, но в 1926 году «дальновид» Термена представлялся совершенным чудом. Лапу на изобретение первым положило руководство Красной Армии. Лично товарищ Ворошилов долго тряс Термену руку, а потом распорядился установить «дальновид» у себя в кабинете.

Невозвращенец

Изобретатель Лев Термен (слева), дирижер сэр Генри Вуд и ученый сэр Оливер Лодж (справа), на демонстрации вещания музыки в эфире, в отеле Savoy, Лондон, 1927 г.

В 1927 году Термена послали на Франкфуртскую музыкальную выставку презентовать миру советскую музыкальную новацию - терменвокс. Решение об отправке принимало руководство отдела разведки РККА, а перед отъездом ученого лично инструктировал глава военной разведки Ян Берзин. Какие задачи поставили перед Терменом? Он про это никогда не распространялся, но, судя по всему, ему велели немножко пошпионить - за российскими эмигрантами или германскими коллегами. Зная характер Термена, мы можем предложить, что он не стал гневно отказываться от сомнительной роли шпиона, а предпочел тихо-мирно пропустить поручение мимо ушей, для виду почтительно покивав тем, что между этих ушей расположено.

Франкфуртская выставка обернулась грандиозным турне по всей Европе. Термена и его фантастический музыкальный аппарат жаждали видеть в Париже, Марселе, Лондоне, Берлине, Риме... Любой его концерт сопровождался аншлагом, публика падала в обморок от «нечеловеческой музыки высших сфер». Под громадным впечатлением от его выступления в Берлине остался Альберт Эйнштейн, который писал позже, что «на самом деле потрясен этим из пространства вышедшим звуком». Звук, возникавший из пустоты перед совершавшими загадочные пассы руками, представлялся не столько техническим прогрессом, сколько мистической акцией, общением с духами композиторов прошлого, спиритическим сеансом. От образа Термена стало изрядно благоухать святостью и шарлатанством, а посему он стал одним из самых скандальных и желанных героев. Неудивительно, что в один прекрасный момент на него стали сыпаться соблазнительные предложения от импресарио США, которые почувствовали, что Старый Свет, похоже, собирается зажать от них крайне интересную штуку.

Так Термен оказался в Нью-Йорке. Родина никак не высказала своего мнения по этому поводу. Никаких воплей «Вернись, проклятый изменщик!» не последовало, ему исправно присылали необходимые документы из советского консульства. И так же мирно, без скандала, властями США было принято прошение Термена о предоставлении ему иммиграционной визы.

О дивный новый мир!

В Америке на Термена свалилась еще большая слава. Лучшие музыканты страны брали у него уроки игры на терменвоксе. Двери самых респектабельных домов были широко открыты для гения. Компании-производители отчаянно сражались за право приобретать любые его патенты. Рекой хлынули деньги, и в считанные месяцы Термен оказался: а) членом клуба нью-йоркских миллионеров; б) директором акционерного общества; в) владельцем многоэтажного дома в Нью-Йорке.

С ним старались познакомиться самые яркие люди эпохи. Чарли Чаплин захаживал к нему в гости. Эмигрировавший из Германии Альберт Эйнштейн любил помузицировать с Терменом на пару. Гершвин и Бернард Шоу, Рокфеллер и Дуайт Эйзенхауэр гордились знакомством с гениальным русским. Знаменитые красавицы были совсем не против его общества. Последнее особо вдохновляло молодого физика, тем более что приехавшая из Москвы жена, Екатерина Константинова, вдруг неожиданно с ним развелась и вышла замуж за какого-то юного немца, с коим и отбыла в Германию. (Впоследствии Екатерина Константинова стала членом Национал-социалистической партии и убежденной фашисткой - вот такие интересные вещи происходили с людьми в далеком двадцатом столетии). И тут Термен начал совершать ошибки - одну за другой.

Во-первых, он оказался очень плохим бизнесменом: деньги из его рук уплывали со скоростью близкой к световой.
Во-вторых, он поторопился продать патент на терменвоксы компании, которая не справилась с их реализацией.
В-третьих, он женился на мулатке. А в 30-х годах жениться на чернокожей в Америке - примерно равноценно тому, как если бы сегодня публично высказаться там о том, как ты всех черномазых ублюдков презираешь.

Шпионские страсти

Мулатка была изумительно хороша. Звали ее Лавиния Уильямс, и она была танцовщицей. Специально для Лавинии Термен попытался изобрести аппарат, который мог бы «извлекать музыку из движения танцора». Но изобретенный «терпситон» оказался совершенно беспомощным аккомпанемейстером: он либо хрипел, либо пищал, либо безмолвствовал, какие бы головокружительные па ни совершала темнокожая прима. Деньги таяли с исключительной быстротой. Хорошие приятели стали общаться с супругами Термен ледяным голосом. Окончательно Термена добила серия публикаций в газетах о том, что радушные ньюйоркцы пригрели на своей груди советского шпиона. Термена обвинили в том, что он является агентом разведки, собирает о своих великосветских друзьях и видных ученых информацию.

Самое глупое в этой ситуации было то, что на явки Термен действительно ходил. Все эти годы с ним регулярно связывались из советского консульства и приглашали на «беседы». Он послушно ходил. Пил с «консулами» водку. Не пить было невозможно: заставляли в весьма агрессивной манере. Потом были разговоры ни о чем - о женах, спектаклях, европейской политике, успехах социалистического хозяйства и прочий бред. Проще было послать консульских друзей еще давным-давно, но открытая конфронтация никогда не была в характере Льва Сергеевича. Тем более что они всегда охотно помогали ему с документами: развели с Катей, женили на Лавинии. И вообще советское гражданство у Термена никто не отбирал, а сам он не отказывался. Мало ли что?

Шпионские страсти-2

Вот «мало ли что» и наступило. Долги угрожающе щелкали зубами, новых доходов не предвиделось, американские спецслужбы стали нарезать круги вокруг да около. Как будто Термен мало сделал для Америки! Кто, например, установил новейшую звуковую сигнализацию на самые известные тюрьмы США - Синг-Синг и Алькатрас?

Светские знакомые отреклись из-за его жены-негритянки, научные - из-за репутации шпиона. Единственные люди, которые его понимали, ценили как должно, - это «свои». Именно в советском консульстве Льва Сергеевича подбадривали, защищали и оберегали в этот трудный период. Потому что свои - не бросят. Вот примерно такие мысли терзали бедную голову гения и дотерзали до того, что в 1938 году он собственными ногами взошел на борт корабля «Старый большевик» и нелегально (спрятанный в каюте капитана) поехал на родину. Лавиния осталась в США. Консульские ребята обещали доставить ее в СССР сразу же после того, как скандал поутихнет, а Лев Сергеевич заново обустроится на расцветшей и похорошевшей родине. Вот он получит место директора Института акустики, почет и уважение в обществе, а тут и супруга прилетит открыто и достойно - в счастливую страну, где живут свободные люди, которым все равно, у кого какой цвет кожи.

Страшные вещи делают с людским мозгом плохая память, хорошая ностальгия и советская пресса. Всего несколько месяцев американский шпион Термен пробыл на свободе - практически в полной изоляции, ибо «дома» все хорошо понимали, что бывает за общение с перебежчиками, американцами и предателями. В 1939 году он был арестован и получил восемь лет лагерей.

Шарашка

Первый год Термен честно оттрубил на укладке Магаданского тракта и почти выработал отведенный человеку ресурс выживания. Но ему опять повезло: он попал в знаменитую «туполевскую шарашку» - особую зону для зэков-ученых, от которых взамен более-менее приличного кормления требовали продвижения советской науки к новым горизонтам. В «шарашке» Термен провел всю войну и чувствовал себя там после Колымы сравнительно прилично. Работу его бригада выполняла самую благородную - конструировала для НКВД прослушивающие устройства: микроскопические, замаскированные, для радиомаяков, для самолетов, для телефонных линий, для посольств, для учреждений, для квартир граждан. Все эти годы жена Термена атаковала советское консульство с требованием немедленно переправить ее к любимому мужу, но консульство хранило молчание. Лавинии стало известно о судьбе мужа только в конце 50-х годов.

Дело «Белоголовый орел»

В 1947 году Лев Термен был не только освобожден, но даже и награжден Сталинской премией первой степени за блестящую операцию с установлением прослушки в американском посольстве. Бригада Термена разработала уникальный «жучок» совершенно новой модификации. Он представлял собой полый, лишенный какой-либо электронной начинки, металлический цилиндр с мембраной и торчащим из нее штырьком. Секрет заключался в том, что при облучении внешним электромагнитным полем подходящей частоты полость цилиндра вступала с ним в резонанс и радиоволна переизлучалась обратно через антенну-штырек. «Жучок» вмонтировали в американский герб, сделанный из ценных пород дерева. Американскому послу во время визита в Ялту герб подарили пионеры «Артека». Посол был растроган и повесил его у себя в кабинете. «Жучок» почти 20 лет исправно функционировал, информируя органы буквально о каждом слове, сказанном в приемной посла.

Еще одна жизнь

После освобождения Лев Термен остался в «шарашке», уже вольнонаемным, ибо идти было совершенно некуда. Потом ему выделили двухкомнатную квартиру. Термен женился на молоденькой барышне, и у них родились две дочери. В 1956 году Термена полностью реабилитировали, и еще почти сорок лет он продолжал заниматься любимым делом - изобретал. Правда, великих открытий и гениальных изобретений, таких как терменвокс, дальновидение или звуковая сигнализация, он больше не сделал. Для работы Термену требовались серьезные дотации, лаборатории и квалифицированные помощники, но его отряжали заведовать мелкими, незначительными для фигуры такого масштаба объектами. А в лаборатории КГБ он возвращаться не хотел. Почему - успел объяснить в одном из последних своих интервью. «Время от моей изобретательской работы отнимали всякие глупости. Якобы на Западе придумали устройства для определения, где находятся летающие тарелки, и, чтобы узнавать, кто и зачем их запускает, нам тоже надо было биться над подобными устройствами. Потом - якобы американцами создана аппаратура по передаче мысленной энергии (причем агрессивной) на далекие расстояния - и снова бейся! Я понимал, что это жульничество, а отказаться нельзя. И однажды я решил, что лучше не заниматься этим, а уйти на пенсию. Я и ушел - в 1966 году». В конце 80-х внешний мир зачем-то опять вспомнил о Термене: на Западе вышло несколько посвященных ему статей, где он именовался агентом КГБ, осведомителем и доносчиком. Почти в то же время Термен получил приглашения из Франции и США навестить места «боевой славы» - дать серию терменвоксовских концертов там, где он играл 60 лет назад. Сопровождать отца в этом турне взялась дочь - одна из нескольких десятков профессиональных терменвоксистов в мире.

В 1991 году Лев Сергеевич вдруг вспомнил Ленина и пожалел, что обманул его надежды - не вступил в партию. Термен решил загладить свою вину перед вождем и успел стать членом КПСС - аккурат за несколько месяцев до ее закрытия.

А в 1993 году ученый умер, прожив без трех лет целый век. Причем не какой-нибудь там век, а тот самый, двадцатый, живым воплощением которого и довелось стать Льву Термену. Хотя он, строго говоря, не очень на это и напрашивался, а просто покорно шел туда, куда его тащили цепкие лапы судьбы. Журналист и писатель Елена Петрушанская, успевшая взять у Термена несколько интервью в последние годы его жизни, говорит, что он и сам осознавал эту свою покорность: «Жизнь, сколько бы она ни длилась, надо прожить с достоинством до конца. Похоже, Термену это не удалось.

Тим Блейк из группы Hawkwind во время выступления в Лондоне в феврале 2014 г.

Beach Boys «Good Vibrations» (сингл, 1966).
Led Zeppelin «Whole Lotta Love» (фильм-концерт/саундтрек «The Song Remains The Same», 1976).
Pixies «Velouria» («Bossanova», 1990).
Аквариум «Под мостом, как Чкалов» («Территория», 2000).

Фильмы: «Зачарованный» (1945), «День, когда Земля остановилась» (1951), «Эд Вуд» (1994), «Хеллбой: герой из пекла» (2004).

Я давно хотел поделится с вами данной информацией, но хочу предупредить, это копипаста (компиляция копипаст) и более того, насколько я знаю, сейчас есть некий конфликт между Термен-центром и семьёй Льва Термена, я не знаю, кто там прав, кто нет, история рассудит, но в любом случае судьба этого человека поражает.
В общем Лев Термен был настоящим ученым, патриотом и увлеченным человеком, его жизнь была похлеще шпионских романов.

Термен Лев Сергеевич

На вопрос «Кто такой Лев Термен?» девять человек из десяти, если они вообще слышали такую фамилию, ответят - «изобретатель терменвокса». Термена на родине настолько плохо знают, что когда несколько лет назад кто-то из журналистов ошибочно назвал его «Лев Давидович» (очевидно, по созвучию с Троцким), то эта ошибка стала кочевать из публикации в публикацию, включая даже вполне солидные СМИ. Но вот биограф Льва Сергеевича Б. Галеев дает ему такую характеристику: «Если бы проводился конкурс на истинного представителя XX века, Лев Термен, вероятно, мог бы претендовать на это звание».

Кратко охарактеризовать основной круг интересов изобретателя Льва Сергеевича Термена можно так: «он занимался мультимедиа». Нечеткий этот термин, введенный в обиход компьютерщиками лет двадцать назад, а ныне, кстати, почти и вышедший из употребления, можно истолковать в том числе и так: техническое устройство, совмещающее различные функции воздействия на органы чувств человека.

Но, пожалуй, самое интересное в Льве Сергеевиче - даже не изобретения как таковые, а его поистине фантастическая судьба, уникальная даже для ХХ века. Лев Термен, 1930-е гг. Родился Лев Сергеевич Термен 28 августа 1896 года в Петербурге, в дворянской православной семье с французскими и немецкими корнями. В гимназии он увлекся физикой и астрономией - согласно его собственным воспоминаниям, он даже умудрился открыть новый астероид. В 1914 году он поступил в Петроградский университет - сразу на два факультета, физический и астрономический, параллельно учился в консерватории по классу виолончели. Тут началась война, и он окончил военно-инженерное училище и офицерскую электротехническую школу. Итого к моменту его демобилизации из Красного электротехнического батальона в 1920 году он имел три диплома - физический и астрономический факультеты остались незаконченными. С 1920 года Термен работает в знаменитом Физтехе (тогда еще лаборатории) «папаши» Иоффе. А.Ф. Иоффе его ценил и старался не ограничивать полет фантазии перспективного сотрудника. В 1921 году Термен создал свое эпохальное изобретение, которое в дальнейшем прославит его на весь мир: он сконструировал электронный музыкальный инструмент «терменвокс» (что означает «голос Термена»)

Интересно, что первоначально он занимался вовсе не музыкой. Он отлаживал систему бесконтактной радиосигнализации - за счет изменения частоты колебательного контура при приближении к нему злоумышленника на пульте охраны срабатывал звуковой сигнал1. Сегодня автолюбителям хорошо известны основанные на подобном принципе ультразвуковые «датчики объема», входящие в комплект «крутых» автосигнализаций. Радиотехник Термен обратил внимание на то, что положение тела нарушителя влияет на тональность сигнала в динамиках. Выпускник консерватории, Термен понял, что так можно сделать настоящий музыкальный инструмент, аналогов которому до сих пор в мире не существовало. Терменвокс имел две антенны - при приближении руки к первой менялась частота сигнала, а с помощью второй другой рукой можно было управлять его громкостью. Сотрудники Иоффе охарактеризовали манипуляции Термена очень выразительно: «Термен играет Глюка на вольтметре!»

Осенью 1921 г. Термен демонстрирует свой чудо-прибор на VIII Всероссийском электротехническом съезде, где был принят знаменитый план ГОЭЛРО, поразивший в свое время писателя-фантаста Г. Уэллса (вспомните его книгу «Россия во мгле»). Исполнение музыки Массне, Сен-Санса, Минкуса на терменвоксе заинтересовало не только инженеров. После восторженного отзыва в газете «Правда» пришлось проводить специальные концерты радиомузыки для широкой аудитории. А в марте 1922 г. Термена пригласили в Кремль показать свои достижения В. И. Ленину.3 Впрочем, основной целью предлагалась демонстрация прибора в режиме бесконтактного «радиосторожа». Но больше всего Ленину понравилось, как этот универсальный «радиосторож» пел «Ноктюрн» Шопена, «Жаворонка» Глинки. Он даже сам попробовал играть на терменвоксе. Его выводы вдохновили изобретателя: «Вот, я говорил, что электричество может творить чудеса. Я рад, что именно у нас появился такой инструмент». Через несколько дней Ленин пишет своему тогдашнему соратнику Л. Троцкому:

«Обсудить, нельзя ли уменьшить караулы кремлевских курсантов посредством введения в Кремле электрической сигнализации? (один инженер, Термен, показывал нам в Кремле свои опыты...)».4 «Радиосторож» на самом деле был применен впоследствии - в Государственном хранилище драгоценностей, Эрмитаже, Госбанке. Впрочем, об этом знали только специалисты. Зато для терменвокса после ленинского благословения наступило время триумфального шествия по стране. На концертах радиомузыки присутствуют композиторы Глазунов, Шостакович, Гнесин. Изобретатель расширяет сферу экспериментов - совмещает терменвокс с динамическим цветом, пытается добиться синтеза радиомузыки с изменяющимися осязательными воздействиями (через специально оборудованные подлокотники кресел). И концерты - во многих городах страны, десятки, сотни выступлений, во благо пропаганды электрификации, которой оказалось подвластным и искусство! Трудно отказаться от удовольствия процитировать некоторые отзывы прессы, несущие в себе аромат того времени: «Изобретение Термена - музыкальный трактор, идущий на смену сохе»; «Изобретение Термена сделало то, что примерно сделал автомобиль в транспорте. Изобретение Термена имеет богатейшее будущее»; «Разрешение проблемы идеального инструмента. Звуки освобождены от "примесей" материала. Начало века радиомузыки».

Термен в течение всей жизни усовершенствовал терменвокс. Самыми интересными для нас являются его попытки управлять этой системой посредством взгляда (точнее, с помощью фотоэлемента, следящего за зрачком), а в другом варианте - с помощью биотоков. Подобные системы управления, как известно, начинают воплощаться только сейчас - на совершенно ином технологическом уровне. Но фактически терменвокс сохранил до наших дней почти все черты первоначального изобретения, только усилительные лампы, естественно, заменены транзисторами и микросхемами. В конце 20-х годов Термен со своим инструментом провел гастроли - сначала по России, а затем по Европе и Америке. Это мероприятие имело оглушительный успех у публики. Вождь мирового пролетариата оказался не одинок в своем восторге - во время выступлений изобретателя в парижской Гранд-опера люди ночами жгли костры на улице, чтобы попасть на концерт. Термен выступал в лучших концертных залах Европы и Америки. Можно представить, какое впечатление на современников производил, по тогдашнему выражению, «идеальный инструмент». Хоть мы теперь привыкли ко всяким электронным штучкам, но процесс игры и сейчас действует на публику ошеломляюще. А в те времена, когда даже обычный радиоприемник был еще в диковинку, сценические манипуляции Термена производили впечатление чуда: еще бы, человек умеет извлекать настоящую музыку прямо из воздуха! В профсоюзе американских музыкантов к середине 30-х было уже зарегистрировано 700 представителей новой профессии «thereminer» («термен» по-английски пишется, как «theremin» - из-за французского происхождения изобретателя).

Напрашивается вопрос: а почему терменвокс так и не нашел столь широкой ниши в музыкальной практике, как это произошло позднее, например, с музыкальными синтезаторами? Причина проста: на терменвоксе очень трудно научиться играть. Выдающихся исполнителей за все время вообще - единицы. Кроме самого Термена, настоящим виртуозом игры на его инструменте стала американка Клара Рокмор, подруга Льва Сергеевича в бытность его в Америке. Внучатая племянница Термена Лидия Кавина (р.1967), которую он сам учил играть с девятилетнего возраста, сейчас - самая известная в мире исполнительница. Вот как она характеризует игру на терменвоксе: «У скрипачей есть «механическая память», а на терменвоксе играют исключительно по слуху. Здесь невозможно тактильное запоминание, нужен хороший слух и четкая координация движений».

И все же терменвокс далеко не был забыт после первоначального триумфа. «Голос Термена» звучит в саундтреке к диснеевскому фильму «Алиса в Стране чудес» и в одноименном мюзикле, на диске Led Zeppelin «Любовь Лотты», в композициях группы Beach Boys. Его использовал Хичкок. Сейчас концерты «терменвокальной» музыки в России проводит «Термен-центр электроакустической музыки и мультимедиа» при Московской консерватории, там есть и классы для обучения желающих. С увлечения конструированием терменвоксов в 50-х начинал свою карьеру Роберт Муг (Robert Moog2), известный как создатель электронного синтезатора. Сейчас компания Moog Music выпускает терменвоксы с MIDI-интерфейсом, позволяющим подключать инструмент к компьютерам и синтезаторам.

Но вернемся назад по времени. В середине 20-х годов Термен поступил в Петербургский политех - заканчивать физическое образование. С согласия А.Ф. Иоффе в качестве темы диплома он выбрал передачу изображения на расстояние. И справился с ней более чем успешно! За несколько лет до первых опытов Зворыкина в Америке он построил самый настоящий электронный телевизор. Телевизор имел экран ни много ни мало - 150х150 сантиметров (это во времена, когда экспериментировали с экранами в спичечный коробок), и разрешение 100 строк. И работал! В 1927 году представители военной верхушки Советов - Ворошилов, Тухачевский, Буденный - с восторгом наблюдали Сталина, идущего по кремлевскому двору. Можно было даже различить усы и трубку. Демонстрация эта была, как выяснилось, фатальной для изобретения: оно было засекречено в расчете применить его для охраны границ. Излишне говорить, что внедрено оно так и не было, а первенство Термена в этом деле доказано лишь в наше время.

Термен, судя по всему, расстроился не очень. В 1927 году он с разрешения советских властей направился в упомянутое заграничное турне и в результате осел в Америке. Там он сделал небывалую для советского подданного карьеру: он стал миллионером и попал в справочник «Who is who». Причем сделал это по всем канонам классической «американской мечты»: начал он с того, что запатентовал терменвокс и продал компании RCA (Radio Corporation of America) лицензию на право производства theremin"нов.

Параллельно он гастролировал по Штатам с концертами, обучал желающих игре на своем инструменте и по ходу дела еще занимался изобретательством в различных областях - скажем, посетители Центрального парка Нью-Йорка могли наблюдать парящий в воздухе (результат действия магнитных полей) металлический «Гроб Магомета». На деньги от бизнеса Лев Сергеевич арендует на 99 лет (!) шестиэтажное здание для музыкально-танцевальной студии и организовывает компанию «Teletouch». Насколько Термен был популярен в те годы, может свидетельствовать круг его общения: среди его знакомых числились Рокфеллер и Дюпон, Чарли Чаплин, генерал Д. Эйзенхауэр, Л. Гровс (будущий руководитель американского атомного проекта), С. Эйзенштейн, Дж. Гершвин, Б. Шоу. Он дружил с А. Эйнштейном - вместе они играли джазовые пьесы Гершвина.

Все это время Термен исправно снабжал информацией разведуправление РККА - вращаясь в таких кругах, ему несложно было ее добывать. Его руководитель Ян Берзин (Петерс), позднее расстрелянный Сталиным, напутствовал Термена еще перед отъездом. В версию, выдвинутую в 1998 году некоей Л. Вайнер из балтиморского «Вестника», будто Термен со своей фирмой был всего лишь прикрытием для советских шпионов, верится с трудом. Не использовать такие возможности для сталинской разведки было бы полным идиотизмом, но как раз это ведомство, в отличие от его партийного руководства, идиотизмом особо не отличалось.

Так или иначе - в 1938 году Термена вывезли в СССР. Сам Термен в конце жизни утверждал, что вернулся добровольно. В это тоже мало верится - его вывезли нелегально и на корабле «Старый большевик» доставили в СССР. Если бы Термен добровольно уехал домой, то он скорее всего вернулся бы открыто, никаких препятствий к этому не было. С тех пор и до конца шестидесятых годов в Америке он числился умершим. Незадолго до отъезда Термен женился - женой его стала очаровательная балерина-мулатка Лавиния Вильямс. В те годы к подобным бракам в США относились, мягко говоря, неоднозначно, и отныне двери многих домов нью-йоркской элиты для него были закрыты и возможности для сбора информации резко сократились. Вероятно, этот факт и послужил поводом для его начальников из разведуправления к возвращению «резидента» на родину. Термену пообещали, что Лавиния приедет вслед за ним. К счастью для нее, это обещание никто не собирался выполнять, и Лавиния только в пожилом возрасте узнала, что же произошло на самом деле.

А на самом деле, почти сразу по прибытии, в марте 1939, его арестовали. Все политические обвинения того времени были абсурдными, но это превзошло все мыслимые пределы: Термену «пришили» соучастие в убийстве Кирова. Доказывать, что в то время он находился на другой стороне земного шара, было бессмысленно - 15 августа Особым совещанием при НКВД СССР его осудили на восемь лет по печально известной статье 58-4 УК РСФСР.

Возможно, бывший друг Эйнштейна и Чаплина и сгинул бы на Колыме, как бы подтвердив тем самым преждевременное зачисление его в усопшие со стороны американских знакомых. Но его выручили случай и неистребимая тяга к изобретательству. В лагере он изобрел приспособление для транспортировки тачек - деревянный монорельс. Начальство доложило наверх, вспомнили его прошлое, и с 1940 года он работает в шарашке, совместно с А.Н. Туполевым и С.П. Королевым. Поистине не сразу и припомнишь хоть одного известного деятеля России и Америки ХХ века, будь то политика, искусство или наука, с которым так или иначе не пересекалась бы судьба Льва Термена. В шарашке он занимается сначала радиомаяками для кораблей и самолетов, но в конце войны получает задание разработать устройство для наружного прослушивания разговоров, ведущихся в помещениях.

Это была поистине блестящая разработка. Дело было так: в феврале 1945 года главы трех союзных держав собрались на знаменитую Ялтинскую конференцию, во время которой были разработаны планы, определявшие, как выяснилось позднее, мировой порядок еще почти на 50 лет. Отдыхавшие недалеко от Ялты в пионерском лагере «Артек» детишки и вручили послу США Гарриману трогательный подарок - американский герб. Белоголовый орлан на гербе был сделан из ценных пород дерева. Американские эксперты, прослушав и простукав подарок на предмет наличия «жучков», дали заключение о его безопасности. Гарриман поместил понравившийся ему герб над столом в московском кабинете, где орлан и провисел чуть ли не десять лет, пережив четырех послов. В ведомстве Берия орлану дали многозначительное кодовое имя «Златоуст». Раскрыли его истинное предназначение американцы косвенным путем - обнаруженная утечка информации могла исходить только из кабинета посла. Найдя, наконец, «закладку», американцы все же молчали о находке вплоть до начала шестидесятых годов - не только по причинам конспиративного характера, но и из элементарного стыда - даже о самом принципе действия заокеанские специалисты догадались не сразу. «Жучок» представлял собой полый металлический цилиндр с мембраной и торчащим из нее штырьком. Никакой электроники! Секрет заключался в том, что при облучении внешним электромагнитным полем подходящей частоты полость цилиндра вступала с ним в резонанс и радиоволна переизлучалась обратно через антенну-штырек. Колеблющаяся под действием звуковых колебаний мембрана модулировала частоту излученной волны. Детектировать полученный сигнал было делом техники.

За эту разработку Термен не только получил в 1947 году по личному представлению Берия Сталинскую премию I степени (говорят, что Сталин собственноручно исправил степень со второй на первую), но и - беспрецедентный случай! - даже был выпущен на волю. На воле ему делать, впрочем, было абсолютно нечего - фактически он находился в изоляции от местного общества уже двадцать лет. Сталинская премия была закрытой, клеймо «врага народа» висело. Поэтому Термен попросился обратно в шарашку - в качестве уже вольнонаемного. В те годы он разработал и другую систему дистанционного прослушивания, принцип действия которой теперь считается классическим: звуковые колебания обнаруживаются по изменению частоты рассеянного излучения, отраженного от оконных стекол. По некоторым свидетельствам, с помощью этого устройства Берия прослушивал самого Сталина. Позднее, с изобретением лазера, такие «подслушки» стали весьма распространенными.

В 1958 году Лев Сергеевич наконец был реабилитирован и даже получил квартиру на Калужской заставе в Москве. Но формальное восстановление в правах ему сильно не помогло - устроиться на работу он не мог аж до 1964 года. Все, кто его знал в двадцатые годы, уже умерли или разъехались, официальных степеней и званий не было, время для пропаганды электронной музыки было, мягко говоря, неподходящим - вовсю шла борьба с джазом и «стилягами».

Наконец, он сумел устроиться в лабораторию акустики и звукозаписи Московской консерватории и деятельно занялся любимым делом - совершенствованием электронных музыкальных инструментов. У него бывали в гостях многие известные деятели - например, А. Шнитке. Но закончился этот период жизни Льва Сергеевича довольно печально. Слухи о том, что знаменитый когда-то Термен жив, рано или поздно должны были распространиться, и вот в одном из номеров «Нью-Йорк таймс» за 1967 год появилась заметка, извещавшая, что загадочно исчезнувший в 1938 году изобретатель электронной музыки не умер, а живет и работает в Москве. Реакция на это не заставила себя ждать. Высокое «мнение» об излишне разговорчивом сотруднике было доведено до руководства и партийной организации Московской консерватории. Человека, которого некогда привечал сам Ленин, уволили, его инструменты были выброшены и разломаны.

Наконец, по личному распоряжению академика Рэма Викторовича Хохлова бывшую мировую знаменитость взяли на должность механика 6-го разряда в мастерские физфака МГУ. Он проработал там до самой смерти в 1993, не дожив до своего столетия менее трех лет. КИ тут, кто-то из «друзей» посоветовал Термену попробовать получить отдельную комнату, под предлогом улучшения жилищных условий, и поскольку было уже понятно, что отдельную лабораторию Льву Термену никто никогда не даст, то Термен воодушевился этой идеей. В результате ему удалось получить крохотную комнату в коммунальной квартире в университетском доме около МГУ. Прожил там Лев Сергеевич сравнительно недолго, поскольку две его симпатичные соседки по квартире быстро уговорили его разменять квартиру, и в результате обмена Льву Сергеевичу была предоставлена комната большего метража в доме, расположенном неподалеку от МГУ, чтобы ему было удобно ходить на работу. Этот дом как раз и был ведомственным домом издательства «Известия».

Безусловно, это была коммунальная квартира, состоящая из трех комнат, в которой помимо Льва Сергеевича проживало трое пожилых людей. Неизвестно - мешали им звуки терменвокса или нет, но думаем, что нет, поскольку музыкой Лев Сергеевич не злоупотреблял. Безмятежно разложив все необходимые ингредиенты, он делал терменвоксы на заказ, принимал журналистов, иногда оставался ночевать. И это ему очень нравилось. Но несколько позже произошли изменения, которые не слишком понравились Льву Сергеевичу. Поскольку умерла пожилая женщина, занимавшая одну из комнат в квартире и издательство «Известия» руководствуясь неизвестными нам соображениями, отдала эту комнату сотрудникам коммунально-хозяйственного отдела.

Итак, в освободившуюся комнату въехала супружеская пара с двумя детьми, причем младший ребенок был грудной, а супруг впоследствии стал злоупотреблять алкоголем. Эта ситуация расстроила Льва Сергеевича и создала достаточное количество неудобств, с которыми, надо заметить, он очень мужественно справлялся и категорически отказывался жаловаться кому-либо, хотя даже общий телефон и вопросы соседей к людям, звонившим непосредственно Льву Сергеевичу, а не соседям, были неприятны. Тем не менее, это все же была его лаборатория, и он приглашал туда людей.

Лев Термен сочувственно относился к своей молодой соседке, но безусловно, использовать комнату было еще возможно, но уже крайне неудобно. Льву Термену даже предлагали квартиру в Солнцево, но Лев Термен был категорически против, его интересовала жилплощадь расположенная рядом с местом его работы - МГУ и неподалеку от квартиры, где он проживал с дочерью Натальей.

Травить «старичка» стали гораздо позже.
В 1989 году Лев Термен и Наталья Термен выехали на электромузыкальный фестиваль «Синтез-89», ежегодно проводящийся во французском городе Бурже, где параллельно с аутентичным терменвоксом Термена была продемонстрирована новая экспериментальная модель терменвокса.

Лев Термен дал много интервью, мэр города Бурже вручил ему медаль почетного гражданина города, все было очень замечательно, только очень печально было то, что приглашения для Льва и Натальи Термен были присланы в Союз Композиторов СССР и Лев и Наталья Термен оформляли свою поездку через Союз Композиторов. Что в дальнейшем, сыграло очень печальную роль в их судьбе - ежегодно французы присылали приглашения Льву и Наталье Термен, но первые два года они оформляли поездку, но в последний момент находились причины, по которым Лев и Наталья Термен не могли приехать на фестиваль, что служило очень неприятным сигналом.

В 1990 году Лев и Наталья Термен по приглашению шведского комитета по радио и телевидению и Электроакустической Ассоциации Швеции выступили в Стокгольме.

В 1991 году, через две недели после подачи заявления в Союз Композиторов с просьбой оформить поездку Льва и Натальи Термен на фестиваль в Бурже и в Стэнфордский университет (США), стали поступать угрозы в адрес Льва Термена и его семьи, с угрозами расстрела, которые обусловлены публикацией в газете «Совершенно секретно», которая использовала для заголовка название «Он подслушивал Кремль» и поместила фотографию Льва Термена, сделанную в Швеции.

Поездка в Бурже была сорвана – по билетам Льва и Натальи Термен уехал кто-то из Министерства культуры. Поездка в Америку состоялась.

После приезда в Москву Лев Термен долгое время не посещал комнату в коммунальной квартире, но поскольку там хранились многие важные для него вещи то, в конце концов, он был вынужден заехать туда и обнаружил, что его комната полностью разгромлена и многое пропало.

Поскольку Лев Термен долгое время там не появлялся, то можно было лишь предполагать, когда это произошло. Возможно сразу после приезда из Америки, возможно во время угроз, но совершенно определенно, что это сделали не соседи. Это сделали люди, которые знали - кого травили. Они травили великого.

Если бы Лев Термен был «обыкновенным старичком», то ничего бы не случилось. У нас в стране принято обвинять во всем советскую власть. Это наша старинная русская традиция. Но трагедия произошла во время перестройки и это заставляет задуматься. Также сложилась традиция, как только Термен начинает общаться с иностранцами, в России начинают ломать его инструменты. Именно с конца 1980-х годов начинают публиковаться странные, лживые статьи о Льве Термене и в совокупности это напоминало спланированное мероприятие.

Но главным, что занимало ум Термена в последние 10 лет его жизни, был не терменвокс. Его всерьёз увлекала проблема бессмертия. Причём он был на пороге решения этой проблемы.

О бессмертии Термен всерьёз задумался ещё в 1924 году - когда умер Ленин. Лев Сергеевич тогда не раз обращался к советскому руководству с просьбой заморозить умершего Ильича. Чтобы через некоторое время вернуть его к жизни. А в 80-е годы Термен, объясняя в интервью Булату Галееву свою идею «микроскопии времени», которая должна была вывести его на решение проблемы бессмертия, говорил так: «Красные кровяные тельца - это такие «существа» (их видно только под микроскопом), которые бывают разных пород, и они меняются в связи с возрастом человека. Обнаружено несколько сроков и периодов их смен. И в эти моменты новые «существа» воюют со старыми, отсюда возникает старение. Нужно уметь вовремя отбирать эти «существа» из донорской крови. А её нужно много! Поэтому как их отлавливать, в каком возрасте - и сказать-то никому нельзя!..»

Его идеи о бессмертии были, конечно, совершенно визионерскими. И тем меньше имели шансов быть понятыми. Ещё одна цитата: «Мы уже проводили эксперименты в Медицинской академии, с Лебединским. На животных. Кое-что уже получалось. Но чтобы изучить поведение кровяных телец, чтобы научиться их отбирать и размножать, нам была нужна сверхскоростная кинокамера на 10 000 кадров в секунду. И ещё очень высокочувствительная плёнка нужна, потому, что «существа» эти нельзя сильно освещать, они погибают от нагрева… Ведь когда мы смотрим в микроскоп, мы всё видим в увеличении во много раз. А скорость движения этих «существ» в крови остаётся той же. Нужно замедлить её во столько же раз, и тогда мы будем воспринимать их в естественном для них виде, как будто мы сами проникли в их мир. Для этого надо будет посмотреть снятую сверхскоростной камерой плёнку на обычном проекторе. Я уже пробовал кое-что и придумал даже, как их голоса услышать, которые мы обычным ухом не замечаем. Я не только кровяные тельца проверял, но и, кроме того, сперматозоиды. Все эти «существа», знаете, под микроскопом водят хороводы и поют. И в их траекториях движения - определённая закономерность. Это очень существенно…»

Эти и другие подобные слова Термена вызывали недоумение и скепсис даже у его друзей из мира науки. Не говоря уже о людях, распределявших средства… А ведь Термен никогда в жизни не потерпел ни одного поражения в реализации своих идей, если до этой реализации всё-таки доходило дело.

Термен не был ни убежденным коммунистом, ни тем более антисоветчиком, скорее его можно назвать просто патриотом. Политика, которая не отпускала его из своих объятий ни на мгновение за всю его долгую жизнь, начиная с того момента в восемнадцатом году, когда ему, служащему Красной армии, пришлось спасаться от наступавших белогвардейцев, как таковая его интересовала мало. При каждом удобном случае он принимался за любимое занятие - изобретать. Его поведение по отношению к властям можно было бы охарактеризовать, как «стопроцентный конформизм», если бы не один случай. Неожиданно для всех в марте 1991 года, в возрасте 95 лет, он становится членом КПСС. На вопрос, зачем он вступает в разваливающуюся КПСС, Лев Сергеевич отвечал: «Я обещал Ленину».

Многоженец

Среди немногих воспоминаний о детстве, которыми Лев Сергеевич делился с родными, был рассказ о первой любви. Она поразила его в три года. Он рассказывал, что без памяти влюбился в девочку пяти лет. И до глубокой старости помнил бурю чувств, которая возникала у него, когда, сидя рядом с предметом своего обожания, он дотрагивался до ее платья.

Такие же сильные и не всегда удачные влюбленности случались у него и позднее. В начале двадцатых он частенько бывал в доме у своего коллеги по работе Александра Константинова. Эта профессорская семья попросту бедствовала. Термен начал помогать им продуктами и деньгами, а вскоре влюбился в сестру Константинова Катю. Взять в Германию молодую жену ему не разрешили, и Катя выбралась к мужу вместе с братом, которого командировали за рубеж как специалиста по телевидению. Однако когда Екатерина добралась до Штатов, ее место в сердце Термена оказалось занятым. У Термена был бурный роман с эмигранткой из России Кларой Рейзенберг. Бывшая скрипачка успешно осваивала под его руководством игру на терменвоксе и с успехом выступала по всей Америке. Однако после завершения учебы практичная Клара отвергла руку и сердце Термена и вышла замуж за импресарио Роберта Рокмора, который был одним из китов американского шоу-бизнеса.

Следующей пассией Термена вновь была его ученица - Люси Розен. Но эта наследница многомиллионного состояния также отвергла его предложение о замужестве. Рука и сердце Термена оказались нужны лишь обворожительной юной танцовщике Лавинии Уильямс, помогавшей ему в работе над терпситоном. Очевидно, не без помощи «серых шляп» Термен оформил развод с Катей и получил свидетельство №1 о разводе советского гражданина в Соединенных Штатах. А потом свидетельство №1 о браке. Попутно он начал усиленно заниматься боксом. Как рассказывал потом Термен, он чувствовал в этом острую необходимость: ведь его молодая жена была чернокожей, а за это тогда в Штатах запросто давали по морде.

Он, правда, не говорил, приходилось ли ему применять свои боксерские навыки на практике. Но на него немедленно обрушились удары куда более серьезные. Скандальный брак закрыл для него двери многих домов. Одно за другим федеральные и муниципальные ведомства разрывали контракты с Терменом. Возможно, именно этого он и добивался. Теперь ему нечего было рассказывать кураторам из разведки, которые считали, что благодаря своим связям Термен может украсть у американцев авиационный автопилот. Но у медали оказалась и другая сторона: долги Термена начали расти как на дрожжах. Он вспоминал, что, несмотря на все усилия, был постоянно должен от $20 тыс. до $40 тыс.

Вдобавок скандальный брак привлек к нему внимание иммиграционной службы США. И там задались вопросом: почему Термен живет в стране больше десяти лет и остается советским гражданином, хотя без проблем мог бы стать американцем? В 1938 году Термен почувствовал очень пристальное внимание властей к своей персоне. «Серые шляпы» посоветовали возвращаться на родину.

Какое-то время Термен колебался. Он помнил о судьбе своего шурина Константинова, который в 1936 году поддался на уговоры, вернулся в Ленинград и пробыл на свободе ровно месяц. Термен говорил, что должен сделать для родины важное изобретение, которое оправдывало бы его долгое отсутствие, что должен расплатиться с долгами. Но решающим стало другое. Как признавался он впоследствии: «По приезде за границу я думал, что я своими изобретениями... приобрету мировую известность, положение и деньги, но этого достичь не сумел. По сути, до дня моего отъезда в Советский Союз я оставался мелким хозяйчиком кустарной мастерской. В таком положении мне в дальнейшем оставаться не хотелось». Последним препятствием к отъезду была Лавиния: он говорил, что не может ехать без нее. Но потом поверил обещаниям чекистов доставить ее в СССР и согласился пропасть без вести.

31 августа 1938 года под видом помощника капитана он поднялся на советское судно «Старый большевик». Как рассказывал мне один из ветеранов советской нелегальной разведки, в то время это был стандартный способ переброски людей. В каюте капитана была потайная дверь в каморку, где умещалась только узкая койка. Еду капитану приносили в каюту, и солидных порций вполне хватало на двоих. На время пограничного и таможенного досмотра потайных пассажиров перемещали в более укромные места вроде угольных ям.

По прибытии в Союз оказалось, что «серые шляпы» сдержали большую часть своих обещаний. Лавинию следующим рейсом к нему не привезли. Но и Термена не арестовали.

К своим 24-м годам Лев Сергеевич успел навоеваться вдосталь. Сначала Первая мировая война, а потом и октябрьский переворот... Командование Красной армии отправило молодого радиоспециалиста сначала на Детскосельскую радиостанцию под Петроградом, а потом — в военную радиолабораторию в Москве.

Но к 1920 году войны наконец-то поутихли. Лев Сергеевич получил возможность вернуться в Петроград и снова надеть гражданскую одежду. Впереди была потрясающе долгая жизнь, в которой его ждали и громкая слава, и сотрудничество с ОГПУ, и ГУЛАГ...

Но помнят его, в первую очередь, не за разведдеятельность, а за его инструмент — терменвокс. Если среди электронных музыкальных инструментов и могут быть свои аристократы, то терменвокс (он же эфирофон), безусловно, относится к таковым.

Аристократизм его проявляется и в безусловной уникальности — это единственный музыкальный инструмент, играть на котором можно, не прикасаясь к нему, — и в сложности освоения, и в звучании.

Впрочем, практически везде, где мы нашли какие-либо сведения о Термене и его изобретениях, говорится и о «двуличности» терменвокса.

Ведь этот аппарат, сконструированный в 1920 году, мог работать не только как музыкальный инструмент, но и как... охранный сигнализатор для особо важных объектов.

А почему бы и нет? Если музыкальный звук возникает из ничего, «по мановению руки», то почему бы и сирене не заводиться от взмаха злоумышленной лапы в дырявой перчатке?

Одна из самых знаменитых фотографий Льва Термена, сделанная во время его гастролей в 1927-м году.

Сам Ленин пришёл в полный восторг, когда изобретатель продемонстрировал ему обе функции своего прибора. Как раз в это время проходил VШ Всероссийский электротехнический съезд, на котором был принят знаменитый план ГОЭЛРО (Государственная электрификация России).

Не раздумывая, Партия дала Термену карт-бланш на дальнейшие разработки — в обоих направлениях, естественно, а заодно — и задание пропагандировать этот инструмент везде, где только можно, в том числе за границей.

Главной частью терменвокса являются два высокочастотных колебательных контура, настроенные на общую частоту.

Электрические колебания звуковых частот возбуждаются генератором на электронных лампах, сигнал пропускается через усилитель и преобразуется громкоговорителем в звук.

Наружу «выглядывают» антеннообразный стержень и дуга — они-то и выполняют роль колебательной системы устройства.

Согласно Большой Советской Энциклопедии, исполнитель управляет работой Терменвокса, изменяя положение ладоней. Двигая рукой вблизи стержня, исполнитель регулирует высоту звука. «Жестикуляция» в воздухе около дуги позволяет повышать или понижать громкость звучания.

«Терменвокс может звучать как скрипка, виолончель, флейта и так далее (тембр звука определяется режимом работы генератора)», — гласит БЭС.

Играть на таком инструменте чисто, без фальши, было неимоверно трудно. Гораздо труднее, чем при игре на скрипке и, тем более, на клавишных инструментах.

У фортепиано, органа, аккордеона или, на худой конец, современного синтезатора, каждой отдельной клавише соответствует звук чётко установленной высоты. «Смазать» можно, конечно, но только если промахнёшься по нужной клавише.

На скрипичном грифе, равно как и на грифе альта, виолончели, контрабаса и безладовой бас-гитары, например, чётких обозначений, в каком месте следует зажимать струну, чтобы получить нужный звук, нет.

Потому-то эти инструменты настолько тяжело осваивать: нужны долгие годы усердных тренировок (не говоря уже о прекрасном слухе), чтобы «автоматически» попадать в нужную точку на грифе.

Но и то, рука исполнителя движется здесь в одной плоскости — вверх или вниз. А при игре на терменвоксе движения осуществляются в пространстве без контакта с антенной. Представляете, насколько трудно играть на таком инструменте?

Надо сказать, что Термен, кстати, выпускник петербургской консерватории по классу виолончели (1916), не успел ещё стать виртуозом своего инструмента к тому времени, как Наркомпрос командировал его в Европу и США.

А потому в Америке, после восторженного признания последовало громкое «фе»: дескать, нельзя так безбожно фальшивить. Обвиняли, кстати, инструмент...

Клара Рокмор в зените славы.

Но, как оказалось, всё это были временные неприятности. За освоение инструмента берётся молодая эмигрантка из России Клара Рейзенберг.

По образованию она была скрипачкой, но голодные годы в России настолько ослабили её руки, что играть на скрипке она уже не могла.

А терменвокс не требовал приложения физических усилий. И вот под присмотром изобретателя, Клара за шесть лет стала подлинным виртуозом.

По некоторым сведениям, между Львом Терменом и Кларой Рейзенберг существовал длительный и бурный роман. Но увы, закончился он тем, что Клара Рейзенберг сменила фамилию на Рокмор...

Её супруг, Роберт Рокмор, имел определённое влияние и известность в сфере музыкального шоу-бизнеса, потому злые языки поговаривают, что Клара вышла за Рокмора исключительно из карьерных соображений.

Для Термена это был, конечно, удар. Но, тем не менее, он продолжал свою изобретательскую, коммерческую и разведывательную деятельность.

Собственно, по некоторым сведениям, он не шпионил против США. Его задачей было поставлять информацию о настроениях американской элиты, в частности, в отношении Германии.

Что касается коммерческой деятельности, то с разрешения советских властей Термен даже основал в Штатах фирму Teletouch, занимавшуюся производством электронных музыкальных инструментов.

Кроме того, корпорация RCA покупает лицензию на производство «Theremins» — такое название получили произведения «Леона Термена» (Leon Theremin).

Если же говорить об изобретательской деятельности, то это время, пожалуй, можно назвать самым славным периодом его работы. Создаётся клавишный вариант терменвокса (кстати, почему-то он так и не получил особого признания, даром что играть на нём было не в пример легче).

Электронная виолончель, столь порадовавшая Леопольда Стоковского.

Появляется электронная виолончель (!), которую приобрёл сам Леопольд Стоковски. Кроме того Лев Термен создал инструмент под названием «Ритмикон», который воспроизводил звучание разных частот при взаимодействии вращающихся колёс со световыми лучами, и «музыкальную платформу» — «Терпситон».

Звуки Терпситона генерировались при движениях находившихся на нём танцоров. Из области фантастики? — нет, всего лишь физики...

Но за этими светлыми годами последовала серия ударов судьбы, в которых Лев Сергеевич Термен был если и виноват сам, то лишь отчасти.

Он женился на балерине-мулатке Лавинии Вильямс (Lavinia Williams). Приезжему из России (или СССР), какое ему было дело до идиотской предвзятости американской элиты к смешанным бракам?

Однако перед ним немедленно закрылись многие двери, а потому стало меньше источников информации, что сильно не понравилось ОГПУ и НКВД.

Кроме того, по некоторым сведениям, он посмел обратиться в немецкое представительство в Нью-Йорке за финансовой помощью, что чрезвычайно разозлило Москву.

Не исключено, что какой-нибудь лейтенантик НКВД получил орден за «блестящую операцию» по похищению «заговорщика» Льва Термена и вывозу его обратно в СССР.

Минимальные знания данной исторической эпохи и нравов НКВД позволяют также предположить, что на тёплое место Термена претендовали многие «бойцы невидимого фронта», и кто-то из них только спал и видел, как бы извести мешавшего ему изобретателя.

В 1938 году агенты НКВД забирают Льва Термена из центра Нью-Йорка и увозят в Советский Союз. Для его супруги исчезновение мужа так и осталось навсегда загадкой.

Лавиния Уильямс, первая супруга Термена.

Даже страшно представить, что она чувствовала, тем более, что на Западе активно муссировались слухи о том, что Термена попросту убили.

Кстати, его вполне могли расстрелять, причём даже не по приговору «суда», а просто так, по решению начальника колымского лагеря, в который попал Термен.

Тем не менее, Термену посчастливилось уцелеть. Б. М. Галеев, один из близких знакомых самого Льва Сергеевича, писал :

"1939 год. Бутырская тюрьма в Москве, где он «пишет отчёт по командировке в США». Затем Сибирь, Колыма, край Земли. Гётевский Фауст, как известно, завершает свою жизнь на мелиоративных работах. Друг Стоковского и Чаплина работает в каменном карьере.

Он бы тоже погиб, наверняка, если бы и здесь не проявил изобретательность, придумав способ более лёгкой транспортировки тяжёлого груза — тачку с деревянным монорельсом.

Приближалась война, там «наверху» вспомнили о ценных кадрах. У Мефистофелей хорошая память — особенно, когда припрёт. Перевели изобретателя в Омск, затем в Москву.

Он работает в закрытом КБ, за колючей проволокой, вместе с авиаконструктором А.Туполевым и будущим проектировщиком космических кораблей С. Королёвым. Придумывает радиомаяки для самолётов, аппаратуру для управления беспилотными самолётами.

Чекисты, как известно, очень «покровительствовали» тогда новой технике, новейшим научным исследованиям, любовно пестуя кадры ВПК в разного рода «шарашках».

Беспилотные самолёты, Королёв и Туполев. Не больше и не меньше.

Уже после войны, в 1947 году за изобретение подслушивающего устройства «Буран» Термен был удостоен Сталинской премии первой степени.

«Буран» позволял с расстояния 300-500 метров регистрировать колебания оконного стекла в помещениях, в которых разговаривали люди, и преобразовывать эти колебания в звуки.

Таким образом, с большого расстояния можно было услышать всё, о чём говорили за стеклом.

Этот жучок использовался для прослушивания американского и французского посольств. Говорят, Лаврентий Берия любил тайком послушать и самого товарища Сталина. Видно, очень ему речи вождя нравились.

«Термен, по-видимому, и выжил тогда лишь потому, что его ум и талант были очень нужны сильным мира сего, — пишет Галеев. — В приложение к Сталинской премии полагалась свобода и квартира в престижном Доме чекистов на Ленинском проспекте.

Но свобода тяготит его [Термена] своей безысходностью. „Вначале было Дело!“, а на воле заниматься делом трудно и тягомотно. И — что ж, не нам его судить, Бог ему судья, — Термен возвращается к чекистам, уже вольнонаемным. Фауст снова на службе у Мефистофеля, причём прямо в его логове, в закрытом НИИ КГБ».

Сколько это продолжалось, непонятно. По одним сведениям, его «отпустили» в 1964 году, и тогда он получил работу в лаборатории Московской консерватории.

По другим сведениям он получил полное «прощение» и реабилитацию в 1958 году. В любом случае, в период работы на советские спецслужбы он успел сделать «немало полезных вещей», и сам говорил об этом.

В частности, его прослушивающее устройство оказалось в золочёной статуе орла, которую подарили советские пионеры американскому послу Гарриману (Garriman) в 1945 году. «Жучка» отыскали только в 1950-х годах...

С 1964 по 1967 год Термен трудится в Московской консерватории. Но в 1967 году над его головой снова грянул гром: корреспондент газеты New York Times узнал о том, что на самом деле Термен жив, и написал об этом заметку.

Параноидальные наклонности советской власти мигом дали о себе знать: Термен вылетает из Консерватории, и только благодаря помощи учеников устраивается на работу на физическом факультете МГУ.

Формально — рабочим, но по некоторым сведениям, он до самого конца продолжал заниматься научными исследованиями, в том числе и военного назначения.

Лев Сергеевич Термен в Стэнфордском Университете за два года до кончины.

Эхо американских лет раздалось уже в самом конце 1980-х и начале 1990-х. Термена приглашают посетить Европу и США, его выпускают за границу.

В 1991 году он даёт концерты в Стэнфордском университете и... встречается с Кларой Рокмор.

Ей к этому времени было уже 80 лет. Она с трудом согласилась на эту встречу. Как пишет В. П. Борисов, она не хотела, чтобы некогда столь дорогой ей человек увидел её в непривычном облике.

В том же году, одновременно с падением Советского Союза, 95-летний Термен... вступает в Коммунистическую партию.

На вопрос «зачем», он отвечает, что такое обещание дал когда-то Ленину.

Собственно, он пытался вступить и раньше, но за его «страшные преступления» ему попросту не давали партийного билета. Глупость и неблагодарность — отличительная черта советских чиновников.

Лев Сергеевич Термен, великий изобретатель и музыкант, ушёл из жизни в 1993 году, прожив 97 лет. Про него говорят, что он — один из многих «Фаустов» ушедшего века. Но едва ли найдётся теперь на Земле человек, который имеет моральное право осуждать Льва Сергеевича за его «полезные» изобретения.

А что же его музыкальный инструмент? Судьба терменвокса куда счастливее и Телармониума , и даже органа Хаммонда . Да и судьбы изобретателя тоже.

Достаточно сказать, что многочисленные модификации терменвоксов активно производятся и продаются, и концерты с участием этих инструментов — не редкость. Характерно, что среди многочисленных производителей терменвоксов и аксессуаров к ним является компания Moog Music .

Боб Муг, или Мог (Bob Moog), изобретатель аналогового синтезатора имени себя, искренне считал Термена гением. Недавно «муги» снова начали производить и продавать, и терменвоксы тоже. И стоят эти инструменты, надо сказать, относительно недорого — $400-500.

Есть, правда, и исключительно навороченный вариант с возможностью MIDI-управления. Но он стоит около $5 тысяч.

По этому адресу можно посмотреть на нынешние терменвоксы и даже послушать их звучание: звуковые фрагменты прилагаются.

Причём, как ни странно, на некоторых моделях красуется автограф господина Муга. О синтезаторе Moog читайте в следующей части цикла «Музыка и электричество».