«Айсберг».
Биография
Первые стихи начала сочинять еще в юности. Играет на гитаре.
Автор ряда популярных песен, среди которых: «Айсберг», «Снег кружится», «Роза красная моя», «Перекати-поле». Её песни исполняют популярные исполнители. Среди них Алла Пугачёва , Филипп Киркоров , Александр Малинин , Надежда Чепрага , Валентина Толкунова , Эдита Пьеха , Людмила Гурченко и Вячеслав Малежик . Среди композиторов-соавторов: Игорь Николаев , Сергей Коржуков , Игорь Азаров , Давид Тухманов , Сергей Березин , Вячеслав Малежик , Руслан Горобец , Анатолий Кальварский , Александр Левшин , Александр Федорков , Александр Малинин , Михаил Муромов , Ирина Грибулина , Вадим Гамалия и др.
Вдова популярнейшего поэта-песенника Михаила Исаевича Танича (1923-2008) . Именно Лидию Николаевну можно считать первым соавтором Михаила Исаевича, свои первые песни она сочинила когда ей было 18 лет, написав музыку к его стихам.
После смерти супруга является продюсером и художественным руководителем группы «Лесоповал ».
- 1984 г. - «Айсберг» (муз. Игоря Николаева) - исп. Алла Пугачева
- 2000 г. - «Роза красная моя» (муз. Сергея Коржукова) - исп. Филипп Киркоров
Дискография
- 1990 - «Перекати-поле» - Песни на стихи Лидии Козловой
- Надежда Чепрага - Перекати-поле (А. Лунев (С.Коржуков))
- Лариса Долина - Не повторяй (А. Кальварский)
- Владимир Куклин - Я жду тебя (В. Куклин)
- Гая Галицкая - Купавна (Г. Галицкая)
- Алиса Мон - Я волнуюсь (С. Муравьев)
- Алла Пугачева - Айсберг (И. Николаев)
- Алиса Мон - Согрей меня (С. Муравьев)
- Гая Галицкая - Черная речка (Г. Галицкая)
- Ансамбль «Пламя» - Снег кружится (С. Березин)
- Гая Галицкая - Камин (Г. Галицкая)
- 2015 - «Лети, мой милый» - Песни на стихи Лидии Козловой
- Надежда Чепрага - Перекати-поле (муз. С.Коржуков)
- Александр Малинин - Пугачев (муз. А.Малинин)
- Филипп Киркоров - Роза красная моя (муз. С.Коржуков)
- Игорь Азаров - Это только кажется (муз. И.Азаров)
- Лев Лещенко - Снег кружится (муз. С.Березин)
- Алла Пугачева - Айсберг (муз. И.Николаев)
- Алиса Мон - Обещаю (муз. С.Муравьев)
- Ольга Зарубина и Михаил Муромов - Птица - синее крыло (муз. М.Муромов)
- Эдита Пьеха - Этот вечер (муз. И.Николаев)
- Валентина Толкунова - Проводы (муз. И.Грибулина)
- Вячеслав Малежик - Моцарт (муз. В.Малежик)
- Ансамбль «Пламя» - Синяя волна (муз. С.Березин)
- Ольга Зарубина - Лети, мой милый (муз. Р.Горобец)
- Валентина Пономарева - Амулет (муз. С.Коржуков)
Напишите отзыв о статье "Козлова, Лидия Николаевна"
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Козлова, Лидия Николаевна
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так, – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так. Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так.
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
Со страницы Эдуарда Кукуй
Какое счастье, что он был со мною!
Не знаю, нарушаю ли я в чём авторские права первоисточника, но думаю простят меня издатели и поэт, если доведётся им даже случайто зайти на этот сайт, во всяком случае все требования я соблюдаю- сайт газеты и авторство.
Единственно, что не убирается- собственное имя, так уж запрограммировано
автоматом сайта. Почему продолжаю ту же тему(см. предыдущую публикацию), тем более, когда всё есть в интернете? Да, есть всё, но во-первых непонятно по каким причинам-
закрыто, или надо регистрироваться на неведомых сайтах зачастую порнографического свойства, а главное- всё порознь и поди знай что искать при дефиците времени- для самого только после вчерашней передачи по теле
стало ясно, какие любимые песни написаны поэтом, и что Лидия Козлова- жена
его, с которой они прожили свыше полувева, и что она сама- выдающийся поэт-
автор многих песен, в т.ч., оказывается, и самой любимой моей- "Снег летает".
И хотя сам я далёк от религии, не могу без волнения читать искренность воспоминаний и чувств жены и друга выдающегося российского поэта- песенника.
Лишних знаний не бывает и думаю, что и другим будет интересно расширить кругозор о Жизни Замечательных Людей.
Http://www.vzov.ru/2012/12_01-02/05.html
Лидия Козлова: «Какое счастье, что он был со мною!»
ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЙ РУССКОЙ ПОЭТЕССЕ ЛИДИИ НИКОЛАЕВНЕ КОЗЛОВОЙ НЕ ТАК ДАВНО ИСПОЛНИЛОСЬ 75 ЛЕТ. Она вдова известного русского поэта-песенника Михаила Танича, ушедшего от нас 5 лет назад. Несмотря на свой возраст, выглядит она молодо и энергично, оптимистична и полна сил и творческих планов. Лидия Николаевна рассказала нам о том, каким был этот человек, о его творчестве и о последних годах жизни.
Первое знакомство с Богом
Лидия Николаевна, расскажите о вашей первой встрече с Богом...
Я родилась в конце 1937 года, когда о Боге даже не заикались. В войну нас эвакуировали на Волгу, поселили в дома поволжских немцев, сосланных в Сибирь. Однажды я полезла на чердак, нашла там растрепанную книжку с готическим шрифтом. Там были рисунки, рассказывающие о том, как Бог взлетает на небо.
Изображение Вознесения?
Да, каким-то образом я поняла, что это что-то святое. Я ее спрятала, это была моя тайна. И я до школы ее проглядывала. И вот надо идти в школу. Война уже кончилась. В школу надо было идти 2 км, через всю деревню, а там церковь. Сейчас понимаю, что это была, наверное, лютеранская церковь. Конечно, не действующая. Я туда заглядываю, а оттуда жуткий, отвратительный запах. Люди использовали ее, как туалет! Войти туда было невозможно, но я все-таки зажала нос и зашла. Вдруг я увидела изображение взлетающего человека в развевающейся одежде и поняла, что это то, что было в книжке. И я стою, зажав нос, разглядываю лики, написанные на стенах. Мраморная лесенка ведет к месту, откуда священник видимо, читал молитвы. И, не имея понятия о Боге, я это все каким-то образом представила - как это было. Я иногда туда заходила по пути из школы, и это тоже была моя тайна. Каким-то образом душа моя почувствовала, насколько это высоко и свято. Такое было мое первое знакомство с Богом.
Как мы с Таничем крестились
Из личного досье
ПОЭТ МИХАИЛ ТАНИЧ (15.09.1923-17.04.2008 гг.) - русский поэт-песенник. Воевал, был тяжело ранен, имеет боевые награды. В 1947 году по ложному доносу в антисоветской агитации был арестован, репрессирован и 6 лет провел в лагерях на лесоповале под Соликамском.
Михаил Танич написал около 1000 песен, многие из которых являются суперхитами. Вот только некоторые из них: «Черный кот», «Ходит песенка по кругу», «На дальней станции сойду», «Как хорошо быть генералом!», «Как тебе служится», «Когда мои друзья со мной», «Любовь - кольцо», «Что тебе сказать про Сахалин», «На тебе сошелся клином белый свет», «Гляжусь в тебя, как в зеркало», «Идет солдат по городу», «Возьми меня с собой», «Проводы любви», «Комарово», «Погода в доме» и другие. Является создателем и автором песен группы «Лесоповал».
Мы знаем, что Михаил Исаевич последние годы жизни сильно болел. Когда люди проходят испытания, они меняются, становятся ближе к Господу. Как проходили испытания вы и поэт Михаил Танич?
Да, Михаил Исаевич тяжело болел, еще раньше он перенес туберкулез, у него гнили ноги, была онкология, и вот - болезнь сердца, было необходимо коронарное шунтирование. Я много молилась. И вот тогда мы с Михаилом Исаевичем приняли решение креститься.
Расскажите по порядку, как это было?
Операцию по коронарному шунтированию Таничу делал Акчурин, врач, оперировавший Ельцина. Он его еле-еле уговорил. Потом мне Акчурин сказал: «В таком возрасте (а Таничу было уже 76 лет!) я еще не делал такую операцию». Когда он немного поправился, его перевезли в другую больницу, в селе Архангельском. А там находился бывший министр обороны Сергеев, большой поклонник его песен. Он сказал: «Михаил Исаевич, я вам отдаю свою палату». Я его туда привожу, а вечером у него температура 40, он умирает у меня на глазах. Я вызываю «скорую помощь». Они посмотрели и сказали, что надо везти его в военный госпиталь Вишневского, километров 20 отсюда. Мы туда приезжаем, там командует генерал Немытин. Он посмотрел и говорит: «Лидия Николаевна, у него аппендицит разорвался, уже перитонит начался». - «Что делать?» - «Резать - иначе помрет». У него неделю назад была операция при общей анестезии. Второй раз нельзя резать, и так, без анестезии, резать нельзя. Я Немытина спрашиваю: «Скажите, может быть, мне в церковь сходить?» Он говорит: «Можете сходить, но я вам посоветую: съездите в Архангельское, там живет святая старушка, если Бог вам позволит с ней встретиться, вы попросите ее помолиться за Михаила Исаевича».
Интересный совет дал генерал российской армии!
Да. Я вскакиваю, еду на перекладных: маршрутка, такси, как звать старушку - не знаю. Иду по Архангельскому, народу никого, раннее утро, вдруг идет какая-то старушечка... такая она светлая, седая, старенькая, с внучечком - прямо ангел! И я вдруг понимаю, что это она идет. Я подхожу к ней и говорю: «Я не вас ищу?» Вопрос глупый. А она мне на это отвечает: «А что у тебя?» Я объясняю. Она на бордюрчик присаживается и говорит: «Помолюсь за него, он выздоровеет, а когда поправится, пусть он покрестится, но вы ему два раза об этом не напоминайте, один только раз скажите». После этого я вскакиваю, как полоумная, в госпиталь приезжаю. Танич все еще между жизнью и смертью, но потом, когда приходит в себя, я ему рассказываю, а он мне говорит: «Ты хоть поезжай, поблагодари ее». Где же я ее буду искать? Это же целый огромный поселок! Ну, поехала. Кого я ни спрашивала, по описанию - никто такой старушки не видел и не знает. Откуда знал генерал Немытин, непонятно. Поправляется Танич и говорит: «Поедем, покрестимся!» И мы с ним поехали и вместе покрестились, и душа моя стала очень спокойна. Я вверила себя Богу.
Знак от Бога
С УЧАСТНИКАМИ группы «Лесоповал»
Сколько еще Михаил Исаевич прожил после этого?
Лет 8-9. У Танича уже была онкология такой степени, что, как мне сказал президент Академии наук Михаил Давыдов, «у него в ногах онкология, в туловище, в руках, в нем уже дерево из рака выросло. Как он живет, мы не знаем. Уже больше ничего сделать нельзя». Я все равно молюсь Богу. Утром молюсь, вечером перед сном, а улучшения нет. Я год приблизительно молюсь, и он год живет тяжело. Но вот начинается все-таки хуже, хуже. Я говорю: «Господи, может быть, Ты меня не слышишь? Если Ты меня слышишь, дай мне знак. А какой знак? Пусть у меня пропадет что-нибудь очень дорогое». А у меня на пальце было старинное кольцо с бриллиантами, очень красивое. Только я успеваю это сказать, и смотрю - кольца нет. С утра было, а сейчас нет.
А вы его снимали?
Ничего не снимала! Я с этим кольцом все время, сплю даже. А тут нет. Дорогая вещь, старинная. Я все-таки начинаю искать. Все осмотрела - нет. Подумала: может быть, с мусором выбросила? Махнула рукой и говорю: «Господи! Ты меня слышишь! Больше я Тебе со своей просьбой надоедать не буду».
«Мы с тобой не налюбились!»
Как же он умер?
Таничу было очень плохо. А была весна, и проходил конкурс «Шансон года». Должны были группе «Лесоповал» вручать награду. Танич сказал: «Я поеду». Я, конечно, звоню врачам. Они категорически против. Я ему рассказываю. Он помолчал и говорит: «Подними меня. Я знаю, на служебном входе в Кремле (Кремлевский Дворец Съездов - С. Р.) 17 ступенек, если я сейчас 17 шагов сделаю, то значит, смогу выйти и получить приз». Ну, не Таничу возражать! Я поднимаю его. Он делает 17 шагов и говорит: «Я осилю». Мы с ним едем, нас подвозят прямо туда к служебному входу. 17 ступенек он прошел, выступает «Лесоповал». Я его из одной кулисы выпускаю. Ему Чухрай вручал золоченый приз, а он предупредил меня, что уйдет в другую кулису. Я бегом, бегом. Жду его у другой кулисы. Он получает приз, говорит хорошие слова, а голоса тоже уже почти не было. Другой приз вручают Стасику Волкову. Танич доходит до бархатной шторки и теряет сознание. Мы его под руки - и повезли домой. Приехали, а он говорит: «Вызывай священника». Понял, что конец наступает. Приходит священник, просит их оставить вдвоем. И они довольно долго о чем-то говорят. У меня сердце замирает. Он же помрет, пока этот священник с ним беседует! Наконец священник выходит: «Можете войти». Мы входим, и он говорит: «Отец Константин, а вы можете нас с женой повенчать?» У меня шок. Я же не готова. У священника шок. Чего делать-то? Священник немного молчит, а потом говорит: «Михаил Исаевич, а вы давно женаты?» Он отвечает: «Ну, уже почти 52 года». - «Михаил Исаевич, вы там уже давно повенчаны. Вы не волнуйтесь, не беспокойтесь». Священник уезжает, Танича везут в больницу, и через сутки он умирает. До этого он меня просил позвонить Кобзону, чтобы тот нашел ему место на Ваганьковском.
Почему на Ваганьковском?
- «Тут тебе будет ближе приходить ко мне», - так сказал он. Утром звоню Кобзону, объясняю ситуацию, а он должен был куда-то улетать. Кобзон разворачивает машину - и на Ваганьковское, а сначала в Моссовет, и добивается места. А я в это время приезжаю в больницу, и дежурная врач, женщина, говорит мне: «Лидия Николаевна, он в реанимации, только что умер». Я говорю: «Не может этого быть. А можно на него посмотреть?» Она разрешает. Я захожу, Танич лежит уже трупом. Подхожу к нему, смотрю - ну мертвый! А врачи знают такие случаи, когда человек только умер, но когда приходят близкие, он на какое-то время возвращается. И я тогда наклоняюсь и говорю ему: «Мишенька! Я здесь, я с тобой». И вот на эти слова у него скатывается слеза и останавливается, и он чуть слышно, но ясно говорит: «А мы с тобой не налюбились», и больше уже признаков жизни не было.
Когда мужа хоронили, священник после отпевания в церкви начал читать его стихи. Мы были потрясены. Лева Лещенко стоял и рыдал, а народу было, как на Ходынке. Милиция была, разные другие организации были, и даже блатные были. Они пришли, чтобы навести порядок, чтобы никого не подавили. От Дома кино и до Ваганьково в 5-6 рядов стояли люди. И был абсолютный порядок. За это им от меня поклон. Они не общались с Таничем, но уважали его.
Как был написан «Айсберг»
МИХАИЛ ТАНИЧ на отдыхе в Крыму с дочерьми Ингой и Светланой
Лидия Николаевна! Вы поэтесса, он поэт - как вы уживались?
Да прекрасно уживались! Потому что он был старше меня, мудрее. Он был поэтом, когда я за него выходила замуж. Я никоим образом не высовывалась. Я понимала высоту его таланта. Вы его знаете по песням, а я же его еще по стихам узнала. Я никогда бы не посмела ему сказать, что я тоже пишу. Писала стихи тайно, от него и прятала. Потом уже, когда на книжку целую набралось - показала. Он был очень жесткий человек. Жизнь у него была суровая. Он молча почитал все, сложил и сказал: «Ну, ничего, ничего. Где-то ты мне Ахматову напомнила. Ну, работай». Вот все, что он сказал, и с тех пор я самостоятельно пишу. Я потом сама отнесла втайне от него тетрадь в Союз писателей, попросила посмотреть. Они мне позвонили и говорят: «Мы будем печатать вас». Я говорю: «Хорошо». Через 10 лет после этого, в прошлом году, мне дали за нее премию Чехова. Вот такие дела.
А как вы написали песню «Айсберг»?
Сначала была песня «Снег кружится, летает, летает...», которую написал Сергей Березин. Березин пришел к Таничу, принес кассету с музыкой, но тот был тогда сильно занят. И тогда я сама написала текст на музыку. Опыт удался, песня стала шлягером. Тогда уже стали приходить и другие композиторы ко мне за стихами. Так и с Игорем Николаевым вышло. Он пришел к Таничу и хотел, чтобы тот что-то ему сделал, он был еще мальчиком совсем, с Сахалина приехал. Танич сказал: «У тебя и песен еще нет, попробуй с Лидой что-нибудь написать, а там посмотрим». Мы написали сразу и очень неплохо. Наши песни запели Людмила Гурченко и Эдита Пьеха, их сняли в новогоднем «Огоньке». И тут Игорь говорит: «Давайте, Лидия Николаевна, еще чего-нибудь покажите». Я говорю: «Знаешь, я написала стишок, посмотри». Он сидит за обедом, борщ едим, он читает стишок и говорит: «Лидия Николаевна, ну налейте мне рюмочку коньячку». Я ему наливаю рюмку, он выпивает и идет к пианино. И сразу сочинил. За пять минут. Это было в декабре, и тут он показывает ее Алле, а у нее сидел Андрей Вознесенский. Он показал три песни. Алла говорит: «Вроде песни хорошие, но я не знаю, брать или нет». И вдруг Вознесенский говорит: «Алла, я тебе советую, спой “Айсберг” - это станет шлягером. Остальные хорошие, но не знаю, что с ними будет, а эта станет шлягером». Мнение Андрея повлияло. В течение трех дней перед Новым годом Алла записала ее.
Какая была реакция Михаила Исаевича?
Мы с Игорем ничего не говорили. Сделали песню втихаря, помалкиваем. И вдруг идет концерт сперва по радио, потом по телевизору. Там у Аллы были еще какие-то ее песни, с ее музыкой. Я слышу, она поет «Айсберг» по радио. Я ее набираю, говорю: «Алла, сейчас был “Айсберг”». Она говорит: «Лида, а мою песню не дали спеть?» Я говорю: «Нет, Алла, одну дали». Она говорит: «Вот сволочи! Они вечно мою музыку не признают!» Вот так песня стала популярна.
А как потом сложились ваши отношения с Игорем Николаевым?
Когда Михаил Исаевич болел, у него начались инфаркты, требовались деньги на лечение. Уже настали другие времена, поэты стали брать деньги с исполнителей за свои стихи. Как-то приходит Игорь Николаев и говорит: «Лидия Николаевна, вы сошли с ума! Уже все давным-давно берут деньги. Наступило коммерческое время. Что же вы не берете?» А у меня - Танич, надо платить врачам, санитаркам, и вообще надо кормить человека. Что делать, не знаю. Игорь говорит: «Ну, дайте мне какие-нибудь слова, а я вам за них заплачу, и вы поймете, что это не так страшно - брать деньги». Я ему приношу от Танича стихи «Случайный подъезд». Песня у Игоря так и не вышла. Он читает и говорит: «Все хорошо». Через три дня он приходит и приносит конверт. «Только вы открывайте без меня, ладно, Лидия Николаевна?» - говорит мне. Я говорю: «Ладно, без тебя открою». Он уходит, я открываю, а там 2000 долларов! С ума сошел! Надо сказать, что он настолько помнит все хорошее, что мы сделали... После смерти Танича он предложил мне подарить в Майами апартаменты. Говорит мне: «Лидия Николаевна, я привез все документы, вы только подпишите». Я говорю: «Ты что, с ума сошел? Я в своем возрасте туда в жизни не полечу, в этот Майами, чего я там буду делать?»
«И колокол по мне гудит, гудит во мне!»
Много после ухода Танича осталось стихов?
Много: две книжки, и программа для новой группы. Незадолго до смерти Танич писать уже не мог, рука не писала. Он мне говорил утром: «Иди сюда с листком, запишешь». Он по утрам писал. Он мне диктовал песню или стихотворение, я записывала. И когда его не стало и я, наконец, села в кабинете разбирать стол, я увидела, насколько этот человек был прозорлив. Пока он еще ходил, он разобрал рукописи и надписал - «это в Лесоповал», «это в такую-то книгу, название такое-то, издательство такое-то». Тут мне звонит директор Театрального музея и говорит: «Ну, Лидочка, ну как вы там без Михаила Исаевича?» Я говорю: «Ой, Боря, он мне столько оставил заданий - на целый год. Я куда ни сунусь, всюду мне от него записка - делай то-то и то-то». Он говорит: «Ошибаетесь, он вам на всю оставшуюся жизнь оставил ЦУ». Так что оставил стихов много, он это продумал. Поскольку он так долго болел, а человек он был сильной воли и большого ума, то он все прикинул, что будет после него, что он не успевает запустить.
А есть какие-то стихи, связанные с темой Бога?
Немало. Вот, например, есть песня лесоповальская:
К молитве не хожу, и в церкви русской
Я где-то скраю, где-то в стороне.
Я грешный человек, и сердце мое пусто,
И колокол по мне гудит, гудит во мне.
И каждый Божий день, когда светает,
И что прошло, и даже след простыл,
Я Господа прошу - грехов у нас хватает,
Прости меня, прости, - а Он уже простил.
И снова по весне цветет багульник,
И снег, журча, уходит со двора,
И вижу я, вчерашний богохульник,
Как много на земле и света, и добра.
Я человек счастливый!
Наверное, вы - счастливый человек!
Я счастливый человек, я никогда никому не завидовала.
Даже Пугачевой?
Никогда в жизни! Мужа я никогда не ревновала ни к одной женщине, у меня хватало ума смотреть на нее с восторгом, если она красива, умна и благородна. А во- вторых, я понимала, что если я дам обидку, то это спровоцирует мужа поступать, как ему хочется. У меня всегда было доверие к нему, и ни одна баба поэтому за все время не подвела. Так мне повезло.
А вы думаете, как вы с ним на небесах встретитесь?
Я понимаю, что это будет совсем другая встреча. Это не будет какое-то телесное воплощение. Это будет совместное чувствование, совместная мысль, узнавание в каких-то других измерениях. Для меня это пока еще неясно. Танич приходил за мной, звал меня на тот свет после смерти. Снится мне сон, что он пришел. Я говорю: «Миша, ну как ты там?» Он говорит: «Да все у меня нормально, ну пойдем со мной. Если ты будешь со мной, тебе будет лучше». Я, как послушная жена, встаю, и мы идем по земле, и даже не идем, а как-то парим над землей. Я говорю: «Куда мы идем?» Он говорит: «Да тут недалеко, вот только за горизонт. Мы так будем счастливы с тобой - как и в жизни, будем счастливы». И тут вдруг мое «я» восстает. Я думаю: «Господи, Ты же мне давал жизнь! Как же я пойду добровольно на тот свет? Этого не надо делать!» Я это говорю по себя, но он как-то считывает мои мысли. Я говорю: «Нет», он отвечает: «Ладно», и растворяется.
Но вы точно знаете, что это был он?
А как же! Пришел-то он в своем облике. Мне однажды приснилась иконка, а на ней старичок с седой бородой окладистой. Я просыпаюсь и рассказываю: «Миша, мне приснился такой святой красивый». Проходит какое-то время, и мы где-то находимся, где продают иконы. Я узнаю старичка - это Серафим Саровский. Как это он мне приснился, я никогда в жизни его не видела? Есть Провидение, есть Высшая Сила. Мы в нее не хотим поверить, хотя она нам демонстрируется в течение всей нашей жизни.
То есть вы поняли, что Бог контролирует ситуацию.
Да, я поняла, что мне дергаться не нужно. Даже, когда Танича мы похоронили, мы собрались с детьми. Приехали с кладбища, казалось бы: ну поплачь, пореви. Садимся, включаем его песни и начинаем улыбаться. Потому что ты уже его смерть прошел внутри своей души, и ты понимаешь, какое счастье, что этот человек был с тобой в этой жизни. Мне так повезло!
Беседу вел Виктор ВОРОБЬЕВ
Фотографии автора и из архива Л. Козловой
Спаси вас Господи!
Все права на материалы, находящиеся на сайте VZOV.RU, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на VZOV.RU обязательна.
Адрес электронной почты редакции газеты: [email protected]
ИЗ ИНТЕРНЕТА
Http://www.sem40.ru/famous2/m1334.shtml
...................
...................
Он чуть вошел, я вмиг узнала..."
У вас романтическая история знакомства...
Она: Я до 18 лет даже не ходила ни с одним парнем в кино. И вдруг мне квартирная хозяйка предлагает: "А хочешь свою судьбу увидеть? Только раз в жизни это можно". Я, храбрая такая: "Хочу!" - "Складывай колодец из спичек, клади под подушку - и увидишь всю жизнь". И вот во сне приснился мне Он. А также вся моя жизнь до глубокой старости. Короче, кинофильм от первого до последнего моего дня. И во сне он был моим мужем. И когда через год я его первый раз встретила, то ахнула: "Ой, я вас видела!" А он, мужик опытный, прошедший уже десятков пять женщин, устроил допрос с пристрастием: "Где? Когда?"
То есть вы его узнали...
Она: Абсолютно. Дверь открылась, и вошел тот, кого я видела во сне. Но после первой встречи он пропал, и я сорок дней проплакала: что ж мне делать-то теперь? А потом он появился. Что-то в нем созрело.
Он: Да просто мне твои подружки сказали: Лида плачет. И чего она плачет, я понять не мог. Правда, немножко успел за тобой поухаживать.
Она: Ничего и не ухаживал. Там был круглый стол. Ты все время ко мне подсаживался, а я все время отодвигалась. И так мы двигались вокруг стола. Вот и все ухаживания. А пришел-то тоже с девушкой, да-да, я вот сейчас вспомнила! Но долго ко мне приглядывался...
Он: Я подумал: девочке 18 лет, а мне 32 года, я уже все в жизни повидал.
Она: А чем я должна была его сразить? Даже не накрашена, обыкновенная девочка...
Он: Нет, не обыкновенная. Очень красивая девочка, вот с такими ресницами - три сантиметра, с зелеными глазами. Но я-то был с другой - кстати, переводчицей начальника строительства ГЭС, а вторая была вообще внучка Голицына. Я на Лидочку и внимания не обратил бы, но она взяла гитару семиструнную...
Она: Да, и сказала, что сейчас спою песню на слова поэта Танича. Я даже не представляла, как этот Танич выглядит. Просто прочитала его стихи в местной газете.
Он: Песня называлась "Сказка": "Ты не жди от меня совета и не жди от меня подсказки, я и сам заблудился где-то, как Иван-дурачок из сказки. Я своей царевне-лягушке рассказал вечерком погожим про твои медяшки-веснушки, что ее серебра дороже..." Ну и тэдэ. Потом поет вторую песню. Вижу: она не знает, что это я. Подсел к ней, чего-то говорил... Ну а потом я куда-то уехал. Через сорок дней вернулся и начал ухаживать. Так совпал. Наш брак долголетний сто пятьдесят раз мог распасться, при любом скандальчике, при ерунде - она любит выдумывать всякую ерунду... Поэтому брак держится моими усилиями.
Она: Это правда.
Он: Такого терпения, как на нее, у меня на других людей нет. Я вспыльчивый, резкий.
Она: Он смотрел на меня и не понимал: ну чего она хочет? Ромео и Джульетты не бывает, а она хочет... А теперь у нас двое детей и двое внуков.
Любовь и зона
Михаил Исаевич, вы ведь в лагерях выступаете?
Он: Да, "Лесоповал" раз пятьдесят ходил в лагеря. Были бесплатные концерты, были оплаченные. Как это делается: группа людей из того мира договаривается сделать подарок другу, сидящему в лагере, и они тратят большие деньги, чтобы разрешили пустить туда музыкантов.
Но сам я НИКОГДА больше не входил в зону. Мне это страшно: воспоминания плохие, специфический запах. Рассказывают, что теперешние люди в законе в лагере сидят как в санатории. А тогда, при Сталине, было 95 процентов мужиков-работяг, не имеющих отношения к преступному миру, 3-4 процента воров и 0,5 процента воров в законе. Мужики получали посылки с воли и обязаны были выделить для блатных что-то - хоть кусок сала. Но поскольку их в лагере было 900 человек, то эти пять-шесть блатных в зоне жили неплохо.
Вы там тоже писали?
Он: Нет. Я лес пилил. Работал художником. Потом у меня была там любовь. Она была красивая, как Мэрилин Монро. С историей: девочка из города Борисова полюбила мальчика, а мальчик был радист, паял приемники. И попал во время войны в немецкую разведшколу преподавать радиодело. Потом мы пошли в наступление, а они бежали в Германию. Там девочка вышла замуж за советского коменданта Лейпцига. Вернувшись из Лейпцига, навезла 10 чемоданов подарков, и тут-то ее КГБ и сцапал. Получила статью 58.6, шпионаж, и 10 лет... Когда ее отправили в другой лагерь, я страдал...
Потом я был разным придурком. Умирал почти, начались по всему телу чирьи, фурункулез, ноги не держали. Выжил, потому что меня вдруг взяли в бухгалтерию работать, а потом экспедитором по доставке горюче-смазочных материалов. И я получил пропуск на бесконвойное хождение. У меня есть песня о чалдонском селе, куда благодаря пропуску я как-то попал... На кучу женщин там было всего три мужика. Вот почему я пользовался большим спросом. Тяжко пришлось, и лет мне было 25.
Она: Чалдоны - это русские люди, староверы, живущие на Северном Урале, в Сибири...
Он: Это удивительная история. 49-й год. Лесоповальные лагеря, бесконечная тайга. Утром выводят заключенных. Зима, темно. Вокруг делянки, которую надо вырубать, встает оцепление. А вокруг чалдонские села, женщины годами без мужиков. И вот они, эти женщины, заходят внутрь оцепления утром, еще до того, как привезут заключенных, и ждут... Оцепление стоит по периметру. Мы вырубаем подсад - мелкую древесину, чтобы все видели друг друга, от костра и до костра. А там, внутри, женщины. И идет безумный секс, если говорить по-теперешнему. Вот об этом песня...
Ну, лето было, лапника не жгли,
Я не просил, она сама разделась,
А мы такие были фитили,
А ей любви и дружбы захотелось...
Потом она пропала. Говорят:
Твою, мол, с пузом выгнали из дома...
Она: И вот теперь у героя где-то растет внук среди чалдонов. А припев: "Сынка, увидеть бы сынка, которого по имени не знаю..." Это же просто так не придумаешь... Это судьба.
Он: Лида говорит: "Лесоповал" - это то, что от тебя останется..." Никому неизвестно, что останется. Вы знаете, как тосковал Пушкин, как он оплакивал судьбу в последние годы жизни? Он был непопулярен в 36-37-м годах...
Михаил Исаевич, а вы измену тоже могли бы простить?
Он: На проблему измены я вообще смотрю как на ошибку христианской религии. Единобрачие на всю жизнь - это невозможно. Особенно не может мужчина... Измену, думаю, я простил бы. Вот Галич был влюблен в Лиду, просто смертельно влюблен. Она была очень красивая в молодости. Он звонил ей из всех своих инфарктных больниц... Как-то у нас были гости, собрались уезжать, все уже стоят в коридоре, одеваются, и вдруг... пропали Лида и Галич. Сидят в моем кабинете, и он ей объясняется в любви. Мы все стоим тридцать минут и ждем, когда это объяснение закончится.
И все-таки никогда она мне повода для ревности не давала. А может, повезло мне с ней просто...
Она: Мало ли кто в меня был влюблен! Вот за что я Михаила Исаевича ценю - никогда не оскорбит ни мои чувства, ни симпатии ко мне. Ему всегда хватало ума и такта наблюдать и, возможно, даже руководить.
Он: Нет, ну а как еще? Это же невозможно прекратить. Все эфемерно, на уровне взгляда. Но Лидочке я все прощаю - за эту верность, за то, что я не могу ее ни в чем обвинить. Не могу такого сказать о себе. Я считаю, что человека нельзя неволить...
Она: Все равно я тебя ни на кого не поменяла бы. Ни на какого короля, ни на какого президента. Мне с тобой интересно.
.................
Беседовали Ольга Авдевич, Рита Трошкина, "ЧАС"
Михаил Танич — автор слов таких некогда известнейших шлягеров, как «Черный кот», «Комарово», «Погода в доме»… Его песни звучали в фильмах «Доживем до понедельника», «По семейным обстоятельствам», «Берегите женщин» и многих других. А еще он создал группу «Лесоповал» и был ее руководителем. Судьба отмерила поэту 84 года. Его сердце перестало биться ровно десять лет назад.
О том, каким человеком был ее муж, в эксклюзивном интервью «ФАКТАМ» рассказала вдова Михаила Танича поэтесса Лидия Козлова (автор слов популярных песен «Айсберг» и «Снег кружится»).
— Род мужа из Украины, — говорит Лидия Николаевна. — Его предки жили в Киеве и во Львове. Мишин дед дружил с Шолом-Алейхемом. Когда писатель уезжал за границу, оставил ему свою библиотеку. Но во время погромов она была сожжена… Сам муж одно время — перед войной — учился в харьковской школе и довольно хорошо говорил по-украински… Готовил очень вкусный борщ. Ни в одном ресторане такой не попробуешь! Умел выбрать мясо, помидоры… Даже песню посвятил борщу — ее поет группа «Лесоповал». Там есть такие слова: «Борща не сварить без томата, без косточки, без мозговой. Но главный рецепт аромата — у каждого свой. Борщом, на огне разогретом, под песню друзей угощу, но песня должна быть при этом всего лишь приправой к борщу». Борщ был самым любимым его блюдом. А еще у него есть песня о варениках с вишней. Их он тоже прекрасно готовил. И всегда восхищался Киевом…
— Правда, что за несколько лет до знакомства вы увидели будущего мужа во сне?
— Точнее, за несколько месяцев. Мне было 18 лет. Я жила на квартире у 90-летней старушки. Она ко мне хорошо относилась и как-то сказала: «Хочешь во сне увидеть будущего мужа? Сделай из спичек колодец и помести под подушку». Я последовала ее совету и мне приснилась моя жизнь, в которой был человек с лицом Танича. Я видела его крупным планом, как на фотографии. А через полгодика на Волжской ГРЭС, куда меня направили работать как молодого специалиста, мы с Мишей познакомились в компании. Я увидела Танича и сказала: «Ой, я вас знаю!» Он удивился: мол, откуда? Я ответила: «Видела вас во сне!» Он, правда, долго — лет двадцать или тридцать — не верил в это. Говорил: «Ну, признайся: ты выдумала это?» Но это было правдой.
— Вместе вы прожили больше пятидесяти лет…
— И я была с Мишей очень счастлива! Когда перед смертью мужа причащал священник, Миша вдруг обратился к нему: «Батюшка, а вы можете нас с женой повенчать?» Священник уточнил, сколько лет мы вместе, и, подняв руку, сказал: «Ну, вы ТАМ уже повенчаны! Так что не волнуйтесь».
* Лидия Козлова: «С Мишей я была очень счастлива»
— Какой подарок мужа особенно близок вашему сердцу?
— О подарках я не думала, мы были такие бедные в молодости. Когда поженились, не имели ни мебели, ни посуды. Даже кровати не было! Первое время спали на полу. Кто-то посоветовал мужу сходить в… морг, дескать, там выбрасывали списанные кровати. Он выбрал одну, и мы на ней спали несколько лет. Не было ни одеяла, ни подушки. Миша принес из редакции два метра бумаги, на которой печатают газеты, написал карандашом «ковер» и четырьмя кнопочками прикрепил на стену в летней кухоньке, где мы поселились. А потом родилась дочка, и мы переехали в Сталинград.
— Правда, что свою знаменитую песню «Айсберг» вы посвятили мужу?
— Это легенда. Конечно, вся поэзия питается прошлым или настоящим, но она всегда видоизмененная. Никогда не надо думать, что художественное произведение написано о конкретном человеке.
— Читала, что эта песня была создана, когда вы были на грани развода.
— Нет, до такой границы мы никогда не доходили. Хотя я и была гораздо моложе Миши, понимала, что упреки брак не укрепляют. Я никогда ничего не высказывала, и, думаю, он ценил во мне это. Да и Миша за всю жизнь не сказал мне ни одного грубого слова. Умирая, когда уже не вставал с постели, муж каждый день сочинял какие-то стихи. После его смерти я обнаружила листочек бумаги, а на нем: «Тайную постельную я тебе спою, эту колыбельную песенку мою. Сон ресниц касается, звезды вдалеке… Засыпай, красавица, на моей руке. А проснешься, явишься — я уже не сплю. Вдруг тогда проявишься — и уже люблю». А еще перед тем, как его не стало, сказал: «Ты даже не знаешь, каким верным мужем я тебе был».
— На долю Михаила Танича выпали страшные испытания…
— Немыслимые! Но он никогда не отчаивался.
— Верил в судьбу?
— Даже очень. Ведь ему меня тоже нагадали! Мише тогда было лет шестнадцать. Он решил себе купить кепку-восьмиклинку. Поехал на базар. И там встретил молодую цыганку. Она предложила ему погадать. Он сказал, что у него нет денег, на что цыганка ответила: «А я тебе бесплатно погадаю». Взяла его руку, посмотрела и воскликнула: «Ой, и жизнь у тебя будет! А жену твою будут звать Лидой». Так и случилось. Хотя тогда Миша не поверил, ведь с таким именем у него не было ни одной знакомой девушки.
— Случались в жизни вашего мужа чудеса?
— Еще какие! Его едва не похоронили в братской могиле. В землянке погибли все ребята. Один он остался жив, хотя и был сильно контужен. К счастью, кто-то из солдат заметил, что у него дернулась щека. Мишу отправили в госпиталь. Там он месяца три приходил в себя, так как после контузии не слышал и не видел. А как только поправился, снова на передовую. На грани жизни и смерти муж оказывался не раз. Рассказывал, что на фронте, когда в его сторону летели пули, говорил: «Господи, пронеси!» И ни одна в него не попала. Миша был человек верующий.
— За что Михаила Танича на шесть лет отправили в лагерь?
— Попал туда по доносу. Он вернулся с фронта, поступил в архитектурный институт. И так как воевал в Латвии, Литве, Польше, дошел до Берлина, рассказал в компании, что в Европе замечательные дороги и очень хорошие радиоприемники. Кто-то из студентов и донес на него: мол, Мишка восхвалял жизнь за рубежом, чем порочил жизнь в Советском Союзе. И Танича отправили на лесоповал. Там он отморозил ноги и едва не погиб.
— Ваш муж ощущал славу?
— Когда появилась группа «Лесоповал», мы не могли выйти на улицу. Помню, идем, а навстречу пьяный мужик. Его шатает, но он четко движется прямо на нас. Я, как женщина осторожная, подумала: сейчас скандал устроит или драку, либо попросит денег. А он подходит к мужу и говорит: «Дядя Миша, какой я счастливый человек! У меня сегодня день рождения — и я тебя встретил!» Думаю, Таничу было очень приятно, что его песни нравятся людям.
— Какая черта характера мужа вас больше всего поражала?
— Жизнерадостность и остроумие. Многие ситуации он мог видеть в немножко ироничном свете, умел легко посмеяться, обыграть ситуацию, чтобы всем было в радость. Вот, например, существует анекдот, который придумал Танич. Одному имениннику в день рождения желают: «Живи 120 лет!» А он в ответ: «Нет-нет, я хочу 119 — тогда на памятнике напишут: «Безвременно ушел». Сейчас этот анекдот считается народным. В Мише поражало многое. Английский язык начал учить, когда ему было уже за 80. Это было перед нашей поездкой в Америку. В школе Миша учил немецкий язык, поэтому английский пришлось осваивать с нуля. И когда мы приехали в США, уже через три дня начал на нем говорить.
Вообще Миша объехал много стран. И я с ним путешествовала. Помню, как в 1971 году мы поехали в Англию. Гуляли по Лондону. Конечно, подошли и к Букингемскому дворцу. Вдруг полицейские начали всех оттеснять. А Танич, как стоял у ворот, так и остался. Я испугалась, чтобы его не забрали в полицию. Неожиданно ворота открываются и медленно выезжает Rolls-Royce. А в нем — королева. И вдруг Танич идет по направлению к автомобилю и посылает королеве воздушный поцелуй. Она улыбается и шлет ему ответный, как добрая знакомая… Миша был человеком очень контактным.
* Судьба Михаила Танича была полна чудес
— А в быту каким человеком был Михаил Исаевич? Как одевался? Какое блюдо было у него любимое?
— Одевался хорошо, со вкусом, но это было для него не главное. А что касается еды, прекрасно готовил — вплоть до торта «Наполеон». И меня старательно всему учил.
— У него было хобби?
— Обожал спорт. С трех лет играл в футбол.
— Ваши дочери тоже пишут стихи?
— Обе — художницы. Старшая уехала с мужем и детьми в Голландию, и там остались.
— У вас есть любимая песня мужа?
— Все люблю. Но самые любимые — «На тебе сошелся клином белый свет», «Проводы любви», «Зеркало», «Белый лебедь на пруду»…
— От чего умер Михаил Танич?
— У него было ужасное сердечное заболевание. В 78 лет ему делали шунтирование. И еще обнаружилась почечная недостаточность на фоне онкологической болезни. А до этого сколько всего было! В лагере болел туберкулезом, отморозил ноги — их ему хотели отрезать. Но Миша сказал: «Если вы мне их отрежете — я уже из лагеря не выйду. Тут и останусь». Он был инвалидом с 1942 года, но при этом никогда не стонал. Никогда!
— Муж снится вам?
— Он все время приходит во сне и поддерживает меня.
— Что бы вы сказали своему мужу, если бы он мог вас услышать?
— Сказала бы: «Я тебя люблю!»
Лесоповал -Сергей Коржуков - Я куплю тебе дом - Белый лебедь
- Светлая память и Таничу, и Коржукову...
Сабурова Ольга
08 февраля 2011
"Собеседник №5"
После ухода из жизни поэта Михаила Танича, основателя группы «Лесоповал», руководство мужским коллективом взвалила на свои плечи его вдова Лидия Козлова. Но она совсем не тяготится этой ношей – напротив, бодра, открыта, улыбчива. Танич передал свое детище в надежные руки.
Умирал много раз
Лидия Николаевна утверждает, что оптимисткой ее сделал муж, «воспитывавший» Козлову с самого ее 18-летия, когда взял в жены. Учил на собственном примере: Танич никогда не падал духом, хотя поводов отчаяться хватило бы на несколько поколений. Поэт любил повторять такую фразу: «Жизнь, конечно, мерзкая штука. Но ничего лучше жизни не придумали».
У Танича типичная для его сверстников судьба: отца расстреляли, мать посадили, началась война – отправился на фронт. Михаила Исаевича, еще живого, похоронили в братской могиле. Но успели вытащить. Потом посадили по ложному доносу. После 6 лет лагерей, в 1953-м, реабилитировали. На свободу он вышел с чистой совестью и целым букетом заболеваний.
– Когда мы поженились, он был полный инвалид! – без всякого уныния констатирует Лидия Николаевна. О недугах мужа она вспоминает спокойно – так, как их и воспринимала. – Помимо туберкулеза, у него так гнили ноги, что лет 20 я под простыню клала клеенку: каждую ночь натекало с четверть литровой банки гноя. Потом все закончилось, организм восстановился… Танич много раз умирал. Рассказать – будет грустно, а он был веселый человек.
Когда стало беспокоить сердце, поэта прооперировал Ренат Акчурин. Позже обнаружилась онкология. Последние 5 месяцев с красного кожаного дивана в гостиной, на котором сидим и мы, Танич уже не вставал. Так и принимал визитеров, традиционно валивших в его дом с утра до ночи. Успел дать песни Борису Моисееву, Алене Апиной, Лайме Вайкуле. Говорил под конец Михаил Исаевич с большим трудом, а записывать стихи самостоятельно совсем не мог – проснувшись, просил присесть рядом жену с листком и ручкой и ей надиктовывал… Смутившись просьбой («неприлично произносить такое мне, пожилой женщине»), Козлова читает одно стихотворение, посвященное Таничем ей самой:
Кто бы знал, как ты
прекрасна поутру,
Как тебе твой макияж
не ко двору,
Как восходят надо мною
всякий раз
Оба солнышка твоих
зеленых глаз.
Эти строки Козлова нашла в мужнином письменном столе, к которому прикоснулась впервые лишь после похорон. Целую неделю вдова разбирала рукописи: на каждом листке есть ЦУ – что-то просто сохранить, где-то рукой Танича сделаны пометки «для «Лесоповала».
– В апреле будет три года, как Михаила Исаевича нет, а я делаю все, что делал он, как будто продолжаю жить за него, – делится Лидия Николаевна. – У меня даже нет грусти. Мне жалко только, что эти почти 52 года совместной жизни кончились, что человек смертен… Уже умирая, в реанимации, куда мне разрешили ненадолго войти, когда муж был уже практически без сознания, он, чуть шевеля губами, прошептал: «А мы с тобой… не налюбились». Тут, конечно, у нас обоих полились слезы. А больше я не плакала.
Была Балдой
Особенно вникать в дела художественного руководителя «Лесоповала» Козловой не пришлось. Танич позаботился о жене и в этом. Когда его первые песни – «Текстильный городок», «Как тебе служится» – запела страна, поэту мешками стали приходить письма с предложениями о сотрудничестве. Обороняться от графоманов он поставил жену, которая сама – член Союза писателей СССР.
– Чтобы выявлять талантливых композиторов, я у Танича была назначена «работником Балдой», как в сказке Пушкина, – смеется Лидия Николаевна. – Народ приходил, я слушала мелодии и на свой ум-разум соображала, есть ли надежда. Если мелодия ничего, допускала до Танича.
Его песни, исполненные звездами советской эстрады, одна за другой становились популярными, поэт зарабатывал приличные деньги… и вдруг в его жизни возник «Лесоповал». Мало кто знает, что именно Козлова долгими 10-летними уговорами подвела Танича к шансону.
– Люди до сих пор по скудоумию ругают Мишу за программы «Лесоповала». Не понимая, что тем плохих нет – есть плохие песни в этом жанре, – защищает группу вдова поэта. – Танич не хотел касаться этой темы, а я всегда такую песню ценила.
Первое же появление группы на телевидении произвело фурор. Телефон дома у Танича не умолкал до самого утра. Одной из позвонивших, вспоминает Козлова, была доктор философских наук. «Я такие песни не одобряю, – отчеканила дама. – Считаю, что они романтизируют преступный мир… Но скажите, где их можно еще послушать?» Поэт рассмеялся в ответ: «Даст Бог – услышите».
Человек и пароход
Танич оставил для «Лесоповала» более сотни стихов. Группа продолжает выступать, выпускать новые альбомы. Музыку коллективу пишут 10 композиторов, которые были еще при Михаиле Исаевиче – ни один не откололся. Дом так же полон гостей. Хотя эта квартира, где провел последние годы Танич, не такая намоленная, как старая, расположенная по другую сторону Садового кольца. Та обставлена антикварной мебелью, туда приходили все нынешние знаменитости, которые тогда еще только поднимались.
– Когда мы собирались переезжать сюда, к нам зашел Саша Малинин и спросил, что мы будем делать с обстановкой, – вспоминает Козлова. – «Не знаю», – ответил Михаил Исаевич. «Вы обязаны оставить все как есть, – сказал Саша. – Тут будет ваш музей...» А потом Надя Бабкина заглянула. Ее театр «Русская песня» прямо под нами – вот она и попросила продать ей нашу квартиру. А Миша отказал: «Здесь моя Светка (одна из двух дочерей, вторая уехала в Голландию. – Авт.) поселится».
Козлова шутит, что дочь там так и живет – «как служитель музея»… Но одну вещь из старой обстановки Таничи все-таки забрали: любимую скульптуру, купленную на гонорар от песни Козловой «Айсберг», которую исполнила Алла Пугачева. Стены двухэтажного жилища вдовы поэта увешаны картинами, причем ни одну из них она не покупала. Зная любовь Танича к живописи и скульптуре (он и сам учился в архитектурном), друзья старались дарить ему предметы искусства. Но самого, пожалуй, шикарного презента поэт удостоился лишь после смерти. Недавно к Лидии Николаевне обратился мужчина – с просьбой разрешить назвать пароход, который возит туристов по Волге, именем Михаила Исаевича. При ближайшем знакомстве судовладелец оказался племянником Евгения Леонова.
– У меня нет причин грустить, – оставив перебирать фотографии мужа, поднимает глаза Козлова. – Можно сожалеть только о том, что сделал в жизни подлость, предательство. Прошло время – и ты осознал. Ты будешь сидеть и убиваться над собой, какую же ты совершил мерзость. А мне чего плакать? Только рада, что была с Таничем. Мне очень повезло встретить человека такого ума, такого благородства, такого юмора и такого мужества. Расставание – трудная штука, но Танич так обогатил меня любовью к жизни, что я даже не понимаю, что его нет. И продолжаю эту любовь, эти отношения из души в душу…
Группа "Лесоповал" "Личное свидание". 2006г.
Я дружил с Михаилом Таничем с 1990г. до его смерти. Познакомились мы в Москве - тогда он выпустил первый альбом «Лесоповала». Эта редкая запись была издана небольшим тиражом на компакт-кассетах, и была совсем непохожа, за исключением песен, на последующие издания группы. М. Таничу принадлежал конферанс, чтение стихов между песнями.
Наша Студия всегда работала с «Лесоповалом». Помогали им с концертами в Санкт-Петербурге, всегда показывали их музыку в эфире «Ночного такси» на радио. В 1995г. издали на CD «Последний концерт Сергея Коржукова с «Лесоповалом».
Михаил Танич не верил, что можно сделать хорошее «живое» концертное видео. Он знал, что мы сделали уже много таких программ, но очень сомневался, что с его группой получится хорошо: «Саша, это ведь большая живая банда. Здесь и танцоры, и два вокалиста, и музыканты. Я, конечно, понимаю, что ты умеешь все это сложить, но вживую, при публике...». Я очень рад теперь, что смог настоять на своем, убедить М.Танича, и съемка состоялась.
«Лесоповал» приехал, действительно, полным составом: 10 человек. К великому удивлению тогдашнего художественного руководителя группы Саши Федоркова, М. Танич приехал с ними. Представьте, на съемке ему 83 года!
Саунд-чек с нашим звукорежиссером Славой Распоповым и звукорежиссером группы проходил почти 4 часа. Что интересно - отстроились неплохо. Правда, то, что Вы видите в фильме первым (3 трека), на самом деле было записано последним, т.к. на открытой площадке при начале записи жестко «вязало» вокальные микрофоны.
А вообще концерт получился славный. Зрители, и это видно в фильме, буквально висели на ограде съемочной площадки. Не хватало столиков для зрителей, которых было на съемке более 700 человек, и, поэтому, на половину опустело основное здание ресторана «Лесной» - все столы были вынесены на улицу.
Когда я привез DVD Михаилу Таничу домой, он вместе со мной посмотрел весь фильм и сказал: «Саня, не думал, что получится, но, когда увидел, говорю честно - это наш лучший фильм. Спасибо...».
Такой реакции я, признаться, не ожидал: концертные съемки у «Лесоповала» были, в основном, либо фрагментарные для ТВ, либо любительские - и тех, и других было много, но я знал, что Таничу они нравились.
Подумал сейчас - быстро бежит время. Нет уже с нами Михаила Танича, не работают в «Лесоповале» больше А. Федорков и С. Куприк. Время неумолимо идет вперед, тем ценнее та скромная работа, которую мы сделали в 2006г., снимая для Вас это видео.
Александр Фрумин
В жюри телешоу «Три аккорда» она смотрелась просто шикарно!
И явно занимала свое место. Место - королевы шансона. Хоть и вдовствующей, но принявшей в наследство от мужа Михаила Танича песни, стихи, житейскую мудрость и группу «Лесоповал».
- Лидия Николаевна, но ведь есть люди, которые говорят: «Лесоповал» - это романтизация преступности...
Мы не пропагандируем преступления. Мы просто выслушиваем человека, который, пройдя через этот ад, понял, как и где он ошибся. Ведь самые несчастные люди на земле - преступники. Не те, кого они ограбили, а сами. Их души все время им говорят: что ты натворил! Вот о чем мы пытаемся рассказать в своих песнях. Думаю, это людей и привлекает.
- А правда, что это вы уговорили мужа создать «Лесоповал»?
Я просто всегда ему говорила: надо об этом рассказать. Ведь Танич, который сразу после фронта по ложному доносу оказался в тюрьме, а потом в лагере, как никто, знал эту тему. И с уголовниками общался. Поэтому имел полное право сказать: у каждого человека, даже оступившегося, есть душа, и если что-то в ней осталось чистое, святое, то надо ему дать возможность высказаться.
А тем людям, которые считают «Лесоповал» популяризатором тюремной темы, я хочу сообщить, что у нас есть медаль от Министерства юстиции России. И в наградном листке написано: «За милосердие и гуманизм». Вот так...
РУКА ЯПОНЧИКА
- Вы что же, думаете, что песни «Лесоповала» благотворно влияют на людей из преступного мира?
Знаете, мы как-то с Таничем сидели в ресторане. Подходит официант: «Михаил Исаевич, тут Вячеслав Кириллович хочет подойти к вам». Это был вор в законе Вячеслав Иваньков по кличке Япончик - он тогда только вернулся из американской тюрьмы.
Маленький, аккуратненький, очень хорошо одетый. Говорит: «Михаил Исаевич, я пришел сказать вам спасибо. Когда сидел в тюрьме, мне привезли ваши «лесоповальные» песни. Не знаю, как бы выжил без них. Слушал их и думал: сколько бы я глупостей не натворил в своей жизни, если бы раньше познакомился с вашим творчеством». И протягивает Таничу руку. Танич сидит. Я начинаю дергаться: как можно, человек душу, можно сказать, открыл, руку протягивает!
Наконец, Танич тоже протянул ему руку, но как-то неуважительно, через спину, как священник, который подает руку для поцелуя. Я вижу, Япончик этот понимает всю двойственность ситуации: стоит и молчит. Я думаю: ну все, он же тут не один, сейчас его братва ввяжется - и... Но он все-таки пожимает руку Танича, говорит: «Всего хорошего», - поворачивается и уходит.
И тут я вступаю: «Тебе не стыдно? Как ты мог так подать руку?! Какой бы преступник ни был! Он к тебе пришел, как к богу...» Танич закрыл лицо руками, потом сказал: «Да, он лучше меня воспитан...»
- Михаил Исаевич сталкивался в своей жизни с предательством? Мог простить?
Расскажу один случай. За несколько лет до ухода Танича ему начал звонить тот человек, который после войны написал на него кляузу: «Прости меня, Миша, ради бога!» Старый уже человек вдруг раскаялся. Я слышала этот разговор.
Танич: «Я не знаю, почему ты это сделал, но не могу тебя простить, только Бог может». И после этого звонка, где-то через месяц, этот человек полетел на кукурузнике и разбился. «Вот видишь, как Бог всегда выставляет нам оценки, - сказал мне Танич. - За каждый низкий поступок будет расплата».
- Какой однако характер! Но у вас тоже. Правда, что только благодаря вам семья смогла жить в Москве?
Дело было так. Мы жили в плохой квартире в Подмосковье: 9-метровая комнатка в частном доме и маленькая пристройка из дощечек - как летняя кухня, и в ней - печка. Когда ее топили, то открывали дверь в комнату, потому что там печки не было. У Танича открылся туберкулез, еще лагерный, у старшей дочери- тоже. Я еще бегаю, не знаю, что у меня рак крови. С потолка - вода, тазы везде. Поняла: надо что-то делать, пока мы все тут не поумирали.
Поехала в ЦК ВЛКСМ. Сидят там в кабинете трое ребят. Рассказала им про наше житье-бытье. Они позвонили секретарю райисполкома: «Есть у вас какое-нибудь свободное жилье? Тут у Танича ужасные условия». - «Есть одна дворницкая, подойдет?» Меня спрашивают: «В дворницкую пойдете?» - «Конечно!» - «Все, поезжайте в райисполком». Поехала...
А мы с Михаилом Исаевичем не были расписаны, хотя уже имели двоих детей. Вот мне на это и указали: «Принесите документ о браке, тогда получите ордер». Я выскакиваю и бегом к Таничу: «Идем срочно регистрироваться! Нам дают квартиру». В загсе уже Таничу пришлось уговаривать сотрудниц расписать нас в срочном порядке.
Выхожу счастливая, открываю паспорта. У него - «брак с Козловой Л.Н.», у меня - «брак с Козловой Л.Н». Караул! А уже 6 часов вечера, они закрывают загс! Мы назад: «Девочки, пожалуйста!..» Они зачеркивают, пишут: «исправленному верить».
Я опять бегом в райисполком. Достаю паспорт и показываю. Они ахнули, потому что никак не могли представить, что я за несколько часов смогу все это проделать.
ТЕЛЕГРАММА БРЕЖНЕВУ
- Лидия Николаевна, но вы сказали, что страдали онкологией...
У меня развилось белокровие. Это было в те годы, когда нам жилось очень тяжело - и материально, и в бытовом плане. Я ходила вся белая. Гемоглобин был такой, при котором уже умирают. Но я-то этого не знала. Только говорила: «Миша, что-то я уже ходить не могу».
Он повез меня в писательскую больницу. Там был очень хороший главврач, профессор Гиллер, немец по национальности. Идет этот доктор по коридору и видит меня, всю белую, еле переставляющую ноги. Поворачивается к медсестре: «Возьмите у нее анализ крови». Когда принесли результат, скомандовал: «Срочно в больницу! Она может умереть в любую секунду».
Меня отвезли, сразу перелили много крови, я там пролежала месяца два с половиной. К счастью, поправилась... А квартирную историю, кстати, могу продолжить. Вы же спрашивали, как мы стали москвичами?
- Слушаю с большим интересом!
Был такой закон, что отсидевший и даже реабилитированный человек не имеет права жить в столице. А мы уже нашли обмен подмосковной дворницкой на квартирку на краю Москвы. Я стала думать: что же делать? И собрала всех самых знаменитых композиторов и исполнителей, тех, кто писал музыку на стихи Танича и кто пел эти песни, - человек 15-20.
Приехали мы в райисполком, встали шеренгой в коридоре. Без Танича - он не мог никого ни о чем просить... И идет такой мужичок с быстрым взглядом. Я понимаю: это и есть главный начальник. Доходит до меня, говорит: «Пойдемте со мной».
Заходим в кабинет. Он: «Ну что там у тебя?» И я начинаю: тра-та-та - о наболевшем, о том, что Таничу несправедливо не разрешают жить в Москве. «Ну давай листок». И подписывает!
- Справедливость восторжествовала?
Не совсем. Как-то Танич решил съездить в ФРГ. По путевке от Союза писателей. Подал заявку, заплатил деньги - а ему отказали. Позорище!
Михаил Исаевич был давно реабилитирован, государство признало его ни в чем не повинным, а за рубеж не пускают! Я посылаю телеграмму Брежневу и там, кроме всего прочего, пишу: как воевать в Германии, так Танич хорош, а как после войны поехать посмотреть - плох!..
Через два дня звонок из КГБ: «Лидия Николаевна, вас приглашают на Лубянскую площадь». Пошла. Захожу - там молодые мужчины, на лицах ухмылочки. Начали разговор. Они свое доказывают, я - свое. Провожали они меня тоже со смешком... А вечером звонит Сергей Михалков, глава Союза писателей: «Лида, слово даю, Михаил Исаевич поедет в следующий раз».
НЕЗАДАЧЛИВЫЕ ЖЕНИХИ
- Как же вы на такое решились?
- У меня страха никакого не было. Только возмущение несправедливостью. Как?! Человек дошел до Берлина! Водружал одно из знамен над Рейхстагом! Тогда ведь не меньше ста человек прорывались со знаменами, чтобы водрузить... А в 1975 году оказалось, что он не годится для поездки в ФРГ! Неблагонадежным оказался...
- Почему вы все брали на себя?
Потому что понимала, что поэт в Таниче погибнет, если он сам будет хлопотать о жилье, заботиться о быте...
- Простите, а не было желающих увести вас у Танича?
И немало. Самые лучшие, самые талантливые и самые знаменитые люди страны объяснялись мне в любви и готовы были жениться. Но я могла к ним относиться только как к братьям. Потому что рядом был такой Танич - сильный мужик, настоящий.
Вроде веселый, легкий, как его стихи, а на самом деле такой крепости! Нет, не могла я его ни на кого променять. И сейчас не могу. Поверите ли, я уже старушка, но и сегодня время от времени вынуждена говорить: ««Вы что, я еще с Таничем не развелась!»
Фото А. Ломохова,
PERSONA STARS,
